Ноябрь 2019 |
| Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
| 28 | 29 | 30 | 31 | 1 | 2 | 3 |
| 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |
11
|
12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |
| 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 |
| 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 1 |
Истории
«Божественный корабль»
Двадцать лет назад, 19 ноября 1999 года, состоялся первый успешный полёт китайского космического корабля «Шэньчжоу». Его запуск вызвал огромный интерес во всём мире, ведь в те дни Китайская Народная Республика впервые всерьёз заявила свои претензии на статус ещё одной державы, которая располагает независимой пилотируемой космонавтикой.
«Восточный ветер»
Подлинная история китайской космической программы до сих пор остаётся для нас «тайной за семью печатями». Дело не только в режиме секретности, который установлен властями КНР для разработок, связанных с ракетной техникой, но и в том, что альтернативу заслонили гонка за первенство в космосе между СССР и США, её удачи и поражения, успешные запуски и страшные катастрофы. Однако теперь, когда мировая пилотируемая космонавтика находится на распутье, китайские инициативы воспринимаются по-особому — как ещё один шанс для человечества совершить прорыв к другим мирам.
Хотя Китай считается древней родиной ракет, после Второй мировой войны у него было мало шансов самостоятельно совершить сколько-нибудь значительный прорыв в ракетостроении. Тем не менее, весной 1946 года к офицерам Китайской военной миссии в Берлине обратились два опытных немецких специалиста — теоретик космонавтики Крафт Эрике и ракетчик Фридрих Эрдман-Йесницер, ранее работавшие в Пенемюнде. Они представили в письменном виде свои предложения по передаче опыта создания тяжёлых баллистических ракет А-4 («Фау-2»). При этом учёные указывали, что активный интерес к существующему немецкому заделу проявляют СССР и США.
Программа развития ракетостроения на китайской земле виделась немецкими инженерами следующим образом. На первом этапе они предлагали пригласить талантливых инженеров из Китая в Германию для прохождения обучения; на втором — вывезти ряд видных ракетчиков с семьями в Китай для создания производственной базы; на третьем — развернуть там передовую ракетно-космическую отрасль, которая была бы независимой от других стран.
Нет сведений, обсуждалась ли инициатива китайскими военными, но в любом случае они не приняли её: обстановка в их стране в тот период была предельно сложной. Тем не менее, когда через десять лет ситуация изменилась, а между СССР и КНР завязались «братские» контакты, создание первых тяжёлых ракет пошло вышеописанным путём — правда, без привлечения немецких специалистов, которые были больше не нужны.
Никита Хрущёв и Мао Цзэдун в Пекине, октябрь 1959 года
В мае 1956 года Мао Цзэдун выступил перед соратниками из Политбюро Центрального Комитета Коммунистической Партии Китая (ЦК КПК) с докладом «О десяти важнейших взаимоотношениях», в котором среди прочего говорилось:
«Без обороны обойтись нельзя. На данный момент у нас есть определённая оборонная мощь. Благодаря урокам корейской войны наша армия стала сильнее, ещё сильнее, чем Красная армия СССР перед Второй мировой войной, вооружение тоже стало лучше. Сейчас строится оборонная промышленность. Раньше мы не задумывались о производстве самолётов и машин, а сейчас начали их производство. У нас пока нет атомной бомбы. Но раньше у нас не было ни самолёта, ни пушки, мы победили японский империализм и Чан Кайши с помощью пшена и винтовки. Мы стали сильнее, чем раньше, потом будем ещё сильнее, нам не только нужно больше самолётов и пушек, но и нужна атомная бомба. В современном мире, чтобы не подвергаться нападкам, без этой вещи обойтись нельзя».
Разумеется, обретение атомного боезаряда китайский вождь связывал с созданием носителей для неё, которыми должны были стать высотные реактивные самолёты и межконтинентальные баллистические ракеты.
В то время руководство КНР прилагало немалые усилия для возвращения на родину высококвалифицированных соотечественников. Среди тысячи репатриантов, переехавших из США, был шанхаец Цянь Сюэсэнь, которого ныне называют «отцом китайской космонавтики». Перед войной он получал образование в Массачусетском и Калифорнийском технологических институтах; его научным руководителем был Теодор фон Карман. Одно время Цянь Сюэсэнь даже был там заведующим Лабораторией реактивного движения (Jet Propulsion Laboratory, JPL) и предложил проект пассажирской ракеты, которая могла бы доставить десять пассажиров или две тонны полезного груза из Нью-Йорка в Лос-Анджелес за 45 минут на высоте 160 км.
Будущий «отец китайской космонавтики» Цянь Сюэсэнь в Калифорнийском технологическом институте, июнь 1939 года. Фото из журнала «Китай»
В июне 1955 года Цянь Сюэсэнь решил перебраться в Китай, но американское правительство официально запретило ему выезд. Чжоу Эньлаю, первому главе Госсовета КНР, пришлось предложить в обмен досрочное освобождение одиннадцати американских военнопленных. 8 октября учёный вернулся на родину и почти сразу предстал перед руководителями государства. Согласно популярной легенде, генерал Чэнь Гэн задал при беседе с ним вопрос: «А мы сами сможем изготовить управляемые ракеты?» Цянь ответил: «Конечно, сможем, ведь китайцы — мудрый народ».
17 февраля 1956 года учёный направил на рассмотрение ЦК КПК долгосрочный план развития ракетостроения, названный из соображений секретности «Рекомендациями по созданию оборонной авиационной промышленности в Китае». 8 октября для реализации плана был создан 5-й Научно-исследовательский институт Минобороны (в другом варианте перевода — 5-я Академия Минобороны). Цянь стал его директором и главным инженером.
Китайские специалисты прекрасно осознавали промышленную отсталость своей страны, поэтому для быстрого преодоления разрыва решили обратиться к советским коллегам, благо в то время СССР активно помогал КНР осваивать современные технологии. 17 августа 1956 года Ли Фучунь, заместитель главы Госсовета и председатель Госплана, направил председателю Совета министров СССР Николаю Александровичу Булганину «просьбу оказать помощь в производстве, исследовании и использовании ракет». В сентябре ЦК КПСС ответил согласием. На начальном этапе советские ракетчики взялись обучить пятьдесят студентов и предоставить ракету Р-1 (почти точную копию немецкой А-4) для непосредственного технического анализа.
Однако китайским товарищам требовалось больше, и 15 октября 1957 года в Москве было подписано знаменитое соглашение «О производстве нового оружия и военного технического вооружения, а также о строительстве комплексной атомной промышленности в Китае». Среди прочего в соглашении говорилось, что в период с 1957 по 1961 год включительно Советский Союз предоставит Китаю образцы ракет Р-1 и Р-2 с соответствующими материалами, направит технических специалистов для оказания помощи в копировании ракет, а также увеличит приём китайских студентов на профильные специальности.
Фотокопия схемы советской баллистической ракеты Р-2.
Баллистическая ракета Р-2 из состава войскового комплекса без боевой части на транспортной тележке
24 декабря две ракеты Р-2 и комплект наземного оборудования были доставлены в Пекин. В то же время прибыла сотня советских военных — ракетный расчёт. Вскоре из Москвы начали поставлять и комплекты чертежей.
Работа не обходилась без шероховатостей. К примеру, в августе 1958 года советской разведке стало известно, что в руки военнослужащих Народно-освободительной армии Китая (НОАК) попала неразорвавшаяся американская ракета «воздух-воздух», выпущенная войсками Гоминьдана. Советская сторона попросила показать ей трофей «с целью пополнения своих знаний о вооружении США», однако китайские товарищи отказали, сославшись на то, что сами хотели бы изучить новинку. Реакция последовала незамедлительно: военные советники из Москвы сообщили, что в поставках материалов по баллистическим ракетам возникли «технические трудности». Китайцам пришлось смириться и передать трофей советским специалистам.
Сотрудники 5-го НИИ приступили к копированию Р-2, которая в документах проходила под шифром 1059. Началось строительство ракетно-испытательной базы №20 в Цзюцюане (пустыня Бадын-Джаран). Поначалу процесс шёл сравнительно быстро, но тут из-за идеологических разногласий отношения между странами стали портиться. Советских инженеров и военных начали отзывать домой, а без них, как выяснилось, осваивать премудрости ракетостроения непросто.
Серьёзный удар по проекту нанесла политика «Большого скачка», проводившаяся с 1958 года в рамках нового пятилетнего плана. В Китай снова пришёл голод, который коснулся даже работников стратегических институтов.
Сроки первого пуска баллистической ракеты 1059 всё время переносили. Последний технологический барьер удалось преодолеть в конце августа 1960 года, когда китайский завод начал производить жидкий кислород, отвечавший требованиям чистоты для использования в виде компонента ракетного топлива. И всё равно руководство проекта предпочло для начала запустить «изделие» советского производства. Старт на базе №20 состоялся 10 сентября 1960 года.
Подготовка баллистической ракеты 1059 на испытательной базе Цзюцюань, 1960 год
«Отец китайской космонавтики» Цянь Сюэсэнь (в центре) на испытательной базе Цзюцюань, 1960 год. Фото из журнала «Китай»
Первая партия ракет 1059 прибыла на испытания 27 октября 1960 года. Она состояла из трёх экземпляров: два были оснащены головными частями, один изготавливался как зондирующий. 5 ноября состоялся первый пуск, и ракета сразу показала превосходный результат, уйдя на дальность 550 км. 6 и 16 декабря были успешно «отстрелены» оставшиеся две ракеты.
Не Жунжень, присутствовавший на испытаниях в качестве председателя Комитета оборонной науки и техники Минобороны КНР, торжественно заявил:
«Сегодня на горизонте Родины взлетела первая ракета нашего производства. Это важный поворотный момент в истории вооружения Китая. С этого момента у нас есть своя ракета».
В действительности до «своей ракеты» было ещё далеко. Только в октябре 1963 года на базе №20 состоялись пуски двух 1059, полностью изготовленных из китайских деталей и получивших поэтическое название «Дунфэн» («Восточный ветер»).
Баллистическая ракета «Дунфэн» на испытательной базе Цзюцюань
Баллистическая ракета «Дунфэн» в главном зале Военного музея Китайской народной революции, Пекин
«Великий поход»
Итак, Китай создал промышленную основу для развития собственного ракетостроения. Теперь можно было совершенствовать имеющиеся технологии, увеличивая грузоподъёмность и дальность полёта «изделий».
Прежде всего, в 5-м НИИ спроектировали модификации одноступенчатой ракеты «Дунфэн-2» (дальность — 960 км) и «Дунфэн-2А» (дальность — 1200 км), причём вторая служила носителем атомного заряда. 27 октября 1966 года ракета из серии «Дунфэн-2А», прошедшая перед тем всестороннюю проверку, стартовала на площадке испытательной базы Цзюцюань, и через девять минут её боеголовка была отделена и взорвана на высоте 569 м внутри зоны целевого поражения.
Испытания китайского ракетно-ядерного оружия 27 октября 1966 года
Редакция партийной газеты «Жэньминь жибао» опубликовала в честь события специальный выпуск. В нём дипломатично заявлялось: «Китай развивает ядерное оружие только для обороны. Китай ни в какое время и ни при каких обстоятельствах не воспользуется ядерным оружием первым».
На следующем этапе были сконструированы ракеты большой дальности: одноступенчатая «Дунфэн-3», способная доставлять атомную боеголовку на расстояние 2800 км, и двухступенчатая «Дунфэн-4» с радиусом действия 4700 км. Опыт их разработки, испытаний и эксплуатации позволил спроектировать межконтинентальную двухступенчатую ракету «Дунфэн-5», которая стала основой для целой линейки космических носителей.
Двухступенчатая баллистическая ракета большой дальности «Дунфэн-4»
Межконтинентальная двухступенчатая баллистическая ракета «Дунфэн-5»
Параллельно шла работа над конструированием спутника Земли. В ноябре 1957 года Мао Цзэдун присутствовал на праздничных мероприятиях в Москве, посвящённых 40-летнему юбилею Октябрьской революции, и, конечно, неоднократно отмечал в своих речах, что запусками спутников Советский Союз изменил геополитическую ситуацию. Например, он говорил:
«Я считаю, что сейчас международная обстановка достигла новой поворотной точки. В мире сейчас есть два ветра: ветер с востока и ветер с запада. В Китае есть поговорка: если не восточный ветер подавит западный ветер, то западный ветер подавит восточный. Я считаю, что особенностью нынешней обстановки является то, что ветер с востока довлеет над ветром с запада, то есть сила социализма занимает преимущественное положение относительно сил империализма.
В этом году — в 1957 году — обстановка очень сильно отличается. На нашем небе яркий свет, а на западном небе — тёмные облака. Мы очень оптимистичны, а они встревожены. Запуск двух спутников не даёт им спать».
Идея космической экспансии овладела китайским вождём. 17 мая 1958 года Мао, выступая после второго пленума ЦК КПК восьмого созыва, заявил:
«Товарищи, последнее время вопрос спутника — вопрос, который всех очень интересует. Моё настроение, конечно, такое же, как у всех. СССР уже в прошлом году запустил спутник, США несколько месяцев назад тоже запустили спутник, что же нам делать? А мы тоже сделаем искусственный спутник!.. Конечно, нужно сначала сделать маленький спутник, но мы не будем запускать, как американцы, спутник размером с куриное яйцо! Если запускать, то запускать весом в двадцать тысяч килограммов!»
Несмотря на нетерпеливое пожелание вождя, требовавшего осуществить запуск в течение 1960 года, китайским учёным не удалось получить помощь от советских коллег, а своих ресурсов на реализацию столь амбициозного проекта у них в то время не было. Поэтому к идее вернулись только через семь лет. В январе 1965 года Цянь Сюэсэнь писал Госсовету:
«С тех пор как СССР запустил первый ИСЗ 4 октября 1957 года, Академия наук Китая и 5-й НИИ проанализировали эти новые технологии. В настоящий момент по баллистической ракете уже имеется определённая база: получили дальнейшее развитие ракеты большой и средней дальности, поэтому есть возможность запустить спутник определённого веса, а планируемая к разработке ракета большого радиуса действия, несомненно, сможет стать носителем ИСЗ. Данная работа очень сложна, поэтому необходимо как можно раньше начать соответствующие исследования, а для этого нужно как можно скорее внести это в государственный план».
Правительство энергично поддержало инициативу, и весной в Академии наук Китая была сформирована «спутниковая группа», перед которой поставили задачу в рамках проекта 651 запустить спутник в 1970 или 1971 году.
Для выведения на орбиту даже небольшого аппарата существовавшие китайские баллистические ракеты не годились, и в ходе анализа было решено создать принципиально новую трёхступенчатую ракету «Чанчжэн» («Великий поход») на основе двух «Дунфэн-4» и твердотопливной ступени. Согласно проделанным расчётам, грузоподъёмности такого носителя должно было хватить, чтобы вывести на орбиту высотой 400 км и наклонением 70° аппарат массой 300 кг.
Трёхступенчатая ракета-носитель «Чанчжэн» на стартовом комплексе полигона Цзюцюань, 1970 год
Работы шли довольно быстро, и в феврале 1970 года ракету-носитель «Чанчжэн» транспортировали на полигон Цзюцюань для проведения испытаний. Контроль над всеми этапами подготовительных операций взял на себя глава правительства Чжоу Эньлай.
23 апреля ракета и спутник «Дунфанхун» («Алеет Восток») массой 173 кг прошли последние предстартовые проверки, а метеорологическая служба разрешила запуск. Цянь Сюэсэнь торжественно расписался в пусковом задании и попросил Военный совет ЦК КПК и Мао Цзэдуна его утвердить, что вскоре и было сделано.
24 апреля 1970 года, в 21:35 по пекинскому времени (13:35 UTC), «Чанчжэн» стартовала, и через десять минут спутник вышел на орбиту высотой 441 х 2388 км. При этом он передавал в эфир мелодию коммунистической песни, в честь которой был назван.
Макет первого китайского искусственного спутника «Дунфанхун» в музее
Китай стал пятой страной после СССР, США, Франции и Японии, самостоятельно разрабатывающей и запускающей спутники.
Ракета-носитель «Чанчжэн» в этой конфигурации использовалась ещё один раз — при запуске экспериментального технологического спутника «Шицзянь» («Практика») массой 221 кг, отправившегося на орбиту 3 марта 1971 года.
«Божественный корабль»
После того как КНР присоединилась к условному «клубу» космических держав, в западной прессе появились сообщения, что в ближайшем времени следует ожидать полёта китайского «астронавта». Такие планы действительно вынашивались. В 1965 году в процессе подготовки программы создания спутника специалисты начали проектные исследования по пилотируемому кораблю. 9 и 10 августа на 14-м заседании Спецкомитета ЦК КПК под председательством Чжоу Эньлая запуск первого варианта корабля запланировали на 1979 год.
В январе 1966 года Академия наук Китая созвала совещание по обсуждению развития ракетно-космической деятельности. На нём возник спор из-за того, какому предприятию поручить разработку корабля, но решение принято не было. В начале апреля обсуждение продолжилось, и в итоге учёные постановили, что перед запуском пилотируемого корабля необходимо провести большую работу по изучению влиянию факторов космического полёта на живые организмы.
В это время проектом занялся Ван Сицзи — генеральный конструктор 8-го проектного института 7-го министерства машиностроения, который специализировался на возвращаемых спутниках. Он исходил из того, что поскольку пилоты СССР и США давно летают в космос, их опыт доказывает: нет особой необходимости в повторении пройденного — корабль можно строить в уверенности, что с человеком ничего аномального при полёте не произойдёт.
В сентябре 1967 года группа Вана подготовила предварительный доклад по одноместному кораблю. Цянь Сюэсэнь ознакомился с ним и предложил делать не одноместный, а сразу пятиместный корабль. Вероятно, руководящие товарищи решили одним махом побить все космические рекорды геополитических соперников. Цянь также сообщил конструкторам, что Спецкомитет ЦК предложил присвоить кораблю название «Шугуан» («Рассвет»). В конце года группа Вана завершила обсуждение четырёх проектов: одноместного, двухместного, трёхместного и пятиместного кораблей.
Двухместный пилотируемый космический корабль «Шугуан» в представлении современного художника
После основания Китайской исследовательской академии космических технологий (в 1968 году) рабочая группа проекта, получившего шифр 714, была в её структуре отнесена к Управлению общего проектирования №501. После длительного анализа выбрали вариант двухместного корабля. 27 ноября 1970 года глава правительства Чжоу Эньлай получил «Проект доклада о разработке пилотируемого космического корабля, спутника связи и боевого спутника». В нём предлагалась восьмисуточная схема будущего орбитального полёта. На 1973 год разработчики запланировали старт корабля в беспилотном режиме, на 1974 год — в пилотируемом.
Внешне «Шугуан» походил на американский корабль «Джемини» (Gemini), хотя был чуть меньших размеров и несколько тяжелее. В его спускаемом аппарате размещались два члена экипажа в скафандрах и катапультируемых креслах, а также научная и служебная аппаратура. В заднем приборно-агрегатном отсеке находились двигатели ориентации, топливные баки и прочее оборудование. Отсеки разделялись при спуске с орбиты.
Выводить «Шугуан» в космос планировали с помощью новой трёхступенчатой ракеты «Чанчжэн-2А», под которую началось сооружение стартового комплекса в Сичане.
Разумеется, следовало как можно раньше начать и подготовку будущих тайконавтов — так сегодня называют китайских космических пилотов в пику российским космонавтам и американским астронавтам. 1 апреля 1969 года был создан НИИ космической медицины, куда начали отбирать молодых лётчиков невысокого роста. Интересно, что за процессом следил лично Мао Цзэдун, поэтому преданность кандидата идеалам коммунизма имела принципиальное значение. 15 марта 1971 года отряд тайконавтов был полностью сформирован и насчитывал девятнадцать человек. Штатные тренировки они начали в ноябре.
Будущий тайконавт проходит испытания вестибулярного аппарата. Фото из журнала «Китай»
Будущий тайконавт выходит из кабины, имитирующей условия на борту космического корабля. Фото из журнала «Китай»
Несмотря на высокую готовность, осенью 1974 года проект 714 был фактически остановлен. Среди причин современные китайские историки называют «изменения в политической обстановке». Они правы: на рубеже десятилетий обострилась борьба, связанная с «Культурной революцией», затронувшая не только коммунистов и чиновников, но и интеллигенцию — некоторые из видных работников ракетно-космической отрасли попали под очередную волну репрессий, лишившись должностей и работы.
К идее пилотируемого космического корабля вернулись, когда 18 ноября 1986 года ЦК КПК и Госсовет официально одобрили «Тезисы государственного плана развития высоких технологий» (Программа 863). Общая цель «тезисов» — сконцентрировать лучшие кадры с целью уменьшения отставания от развитых стран, подтолкнуть научно-технический прогресс, создать условия для будущего высокотехнологичного производства, экономического и социального развития, безопасности и обороны. При этом развитие космонавтики стояло в «тезисах» на втором по важности месте.
Китайские специалисты начали масштабные исследования и обсуждения. Ещё в апреле 1986 года была создана группа экспертов во главе с учёным Ту Шаньчэном, которые должны были определить космическую стратегию КНР. Дискуссия продолжалась несколько лет, породив множество инициатив. К ней начали подключаться НИИ и вузы, министерства и предприятия.
21 сентября 1992 года Генеральный секретарь ЦК КПК Цзян Цзэминь на расширенном заседании Политбюро заслушал отчёт по техническим проектам космического корабля, и после обсуждения все участники единодушно согласились с мнением «одобрить начало выполнения китайской пилотируемой программы», которая позднее получила название «Проект 921».
Ключевым элементом программы стал корабль «Шэньчжоу» («Божественный корабль», в другом переводе — «Волшебный корабль»). В качестве образца на этот раз использовался советский корабль «Союз». В 90-е годы, пользуясь случаем, Китай закупил у Российского космического агентства ряд узлов и на их основе создал соответствующие системы для своего «изделия».
Трёхместный космический корабль «Шэньчжоу» на орбите в представлении художника Сергея Ермолаева
Трёхместный космический корабль «Шэньчжоу» на орбите в представлении художника Сергея Ермолаева
«Шэньчжоу» состоит из орбитального модуля, спускаемого аппарата, двигательного и дополнительного отсеков; есть возможность размещения двух комплектов солнечных батарей. После выполнения задания орбитальный модуль остаётся в космосе и несколько месяцев может продолжать исследования в беспилотном режиме. Габариты «Шэньчжоу»: длина — 9,25 м, максимальный диаметр — 2,8 м, общий обитаемый объём — 14 м³, стартовая масса — 7,84 т. Экипаж — до трёх человек.
Спускаемый аппарат — центр управления кораблём, внутри него установлены кресла, в которых размещаются космонавты при старте, выведении на орбиту и возвращении на Землю. Перед креслами установлена приборная панель, на которой отображается работа бортовых систем и оборудования. Аппарат имеет герметичную конструкцию и пока остаётся самым большим в мире кораблём этого типа.
Орбитальный модуль — место, где космонавты живут и работают во время полёта. Кроме предметов первой необходимости (еды, воды, спального мешка и туалета), здесь устанавливают приборное оборудование для научных экспериментов. На внешней части переднего конца модуля находится аппаратура сближения и стыковки, а на дне имеется люк для перехода в спускаемый аппарат. По обеим сторонам орбитального модуля в зависимости от полётного задания размещаются панели солнечных батарей, солнечные датчики, различные антенны и другие конструкции. На верхней части есть переходный отсек, который используется для стыковки с другими космическими аппаратами или исследования космоса.
Двигательный (или приборный) отсек, соединённый с орбитальным модулем, имеет форму, близкую к усечённому конусу, переходящему в цилиндр. В верхней части установлены двигательная система управления ориентацией и орбитальным положением, система электропитания, газовые баллоны, баки с водой и другое оборудование.
Запуск корабля осуществляется с помощью двухступенчатой ракеты «Чанчжэн-2Ф», дополнительно снабжённой боковыми ускорителями. Пока она стартует исключительно с комплекса LA4 космодрома Цзюцюань.
В 1995 году была завершена подготовка общего проекта «Шэньчжоу»; в 1998 году состоялось комплексное тестирование ракеты и корабля на космодроме, а также натурные испытания системы аварийного спасения на высоте. После этого началась разработка лётного образца корабля.
Ракета-носитель «Чанчжэн-2Ф» с космическим кораблём «Шэньчжоу-5» на стартовом комплексе космодрома Цзюцюань
Полёт Яна Ливэя
Первый запуск «Шэньчжоу» в беспилотном режиме состоялся 19 ноября 1999 года. Через десять минут после старта корабль отделился от последней ступени ракеты-носителя и вышел на орбиту высотой 195 х 315 км.
Запуск «Шэньчжоу-2» был осуществлён 9 января 2001 года, «Шэнчжоу-3» — 25 марта 2002 года, «Шэнчжоу-4» — 29 декабря 2002 года. Несмотря на мелкие сбои, все полёты по итогам были признаны успешными.
Наконец, руководство приняло решение совершить первый пилотируемый полёт. 15 октября 2003 года, в 9:00:03 по пекинскому времени (1:00:03 UTC) на космодроме Цзюцюань стартовала очередная ракета-носитель «Чанчжэн-2Ф» с космическим кораблём «Шэньчжоу-5». На борту находился 38-летний подполковник Ян Ливэй из эскадрильи лётчиков-космонавтов Народно-освободительной армии Китая, «член отряда первого поколения китайских тайконавтов». В полёт его провожали Председатель КНР Ху Цзиньтао и другие руководители государства. Ян Ливэй торжественно пообещал:
«Я не разочарую весь китайский народ и Родину. Я буду делать каждое движение с полной концентрацией. И я принесу славу армии и китайскому народу».
Через 585 секунд после старта, в 9:09:48 корабль «Шэньчжоу-5» был выведен на орбиту с наклонением 42,4° и высотой 200 x 343 км. Ян Ливэй передал короткое сообщение: «Всё нормально».
Пуск ракеты-носителя «Чанчжэн-2Ф» с космическим кораблём «Шэньчжоу-5»; 15 октября 2003 года. Фото ИТАР-ТАСС
В ходе орбитального рейса персонал, находившийся в пекинском Центре управления полётами, получал медицинские данные по телеметрии и при сеансах связи с тайконавтом. В 11:08 тот пообедал блюдами национальной китайской кухни. В космическое меню входили куриное филе в кисло-сладком соусе и сладкий рис с цукатами. Всего Ян Ливэй располагал провиантом из двадцати блюд.
В 12:05, когда «Шэньчжоу-5» вошёл в зону радиовидимости китайского научно-измерительного пункта в Пакистане, телевизионное изображение показало, что тайконавт перебрался в орбитальный модуль и отдыхает в спальном мешке.
В 15:54 корабль выполнил манёвр подъёма орбиты до круговой. Коррекция была проведена вблизи апогея над Тихим океаном, приблизительно над островами Тубуаи, в зоне радиовидимости корабля «Юань Ван-4».
Тайконавт Ян Ливэй в орбитальном полёте на борту космического корабля «Шэньчжоу-5». Кадры телетрансляции
В 17:26, на шестом витке, на связь с тайконавтом из пекинского ЦУПа вышел министр обороны КНР Цао Ганчуань. Телевизионное изображение передавалось в сжатом цифровом формате. Министр поблагодарил Яна Ливэя за его вклад в осуществление национальной космической программы и выразил уверенность в том, что тайконавт успешно выполнит все стоящие перед ним задачи. «Весь народ будет приветствовать Ваше победное возвращение», — сказал Цао. Ян Ливэй заверил министра в своей решимости успешно выполнить поставленную перед ним задачу.
В 18:40 тайконавт передал приветствие народам всей планеты, развернув на борту флаги КНР и ООН в знак «неизменной позиции Китая по освоению и использованию космоса в мирных целях».
В 19:58 с тайконавтом разговаривали жена и сын. «Я так горжусь тобой», — сказала Чжан, а Ян-младший спросил: «Дорогой папа, как ты? Что ты ел?» — «Спасибо, мой дорогой сын. Моё тело в полном порядке. Я ел так называемую космическую пищу в модуле».
В 5:35 пекинский ЦУП выдал на «Шэньчжоу-5» команду возвращения на Землю. Контрольно-измерительное судно «Юань Ван-3», базировавшееся в южной части Атлантического океана, чётко отследило разворот космического корабля для выдачи тормозного импульса. В 5:36 прошло отделение орбитального модуля, и в 5:38 на подходе к западному берегу Африки корабль начал торможение.
В 6:00 спускаемый аппарат пересёк государственную границу КНР и вошёл в зону видимости передвижной контрольно-измерительной станции вблизи города Хэтянь. В 6:07, после трёхминутного перерыва связи из-за экранирующего воздействия плазмы, были получены радиосигналы от спускаемого аппарата. К ожидаемому месту посадки направились пять вертолётов и четырнадцать автомашин поисковой службы.
В 6:11 начала работать парашютная система «Шэньчжоу-5». Тремя минутами позже был сброшен теплозащитный экран спускаемого аппарата. В 6:22:48 по пекинскому времени (15 октября в 22:22:48 UTC) спускаемый аппарат успешно приземлился в 4,8 км от расчётной точки в центральной части Автономного района Внутренняя Монголия.
В 6:36 пришло сообщение, что вертолёты поисково-спасательной службы обнаружили в степи лежащий на боку спускаемый аппарат: Ян Ливэй оказался подвешен в кресле вниз головой. После открытия люка в 6:51 тайконавт выбрался наружу и попал в руки спасателей.
Тайконавт Ян Ливэй вернулся из орбитального полёта на космическом корабле «Шэньчжоу-5»; 15 октября 2003 года
Врачи и специалисты по космической медицине закончили медицинский осмотр тайконавта и констатировали, что состояние здоровья Ян Ливэя хорошее, все физиологические показатели находятся в норме.
В 7:40 Ян Ливэй отправился с места посадки на вертолёте в аэропорт, находящийся в нескольких десятках километров, а оттуда специальным транспортным самолётом — в Пекин.
Первый орбитальный пилотируемый полёт продолжительностью 21 час 23 минуты, осуществлённый Китайской Народной Республикой, завершился успешно. Ян Ливэй, как ранее Юрий Гагарин и Джон Гленн, открыл для сограждан дорогу к звёздам.
Конечно, бросается в глаза, что китайская пилотируемая космическая программа во многом воспроизводит советскую. Вместе с тем, проверенный путь позволяет сэкономить силы и время, а новые прорывные достижения не заставят себя долго ждать.
Источник
«Восточный ветер»
Подлинная история китайской космической программы до сих пор остаётся для нас «тайной за семью печатями». Дело не только в режиме секретности, который установлен властями КНР для разработок, связанных с ракетной техникой, но и в том, что альтернативу заслонили гонка за первенство в космосе между СССР и США, её удачи и поражения, успешные запуски и страшные катастрофы. Однако теперь, когда мировая пилотируемая космонавтика находится на распутье, китайские инициативы воспринимаются по-особому — как ещё один шанс для человечества совершить прорыв к другим мирам.
Хотя Китай считается древней родиной ракет, после Второй мировой войны у него было мало шансов самостоятельно совершить сколько-нибудь значительный прорыв в ракетостроении. Тем не менее, весной 1946 года к офицерам Китайской военной миссии в Берлине обратились два опытных немецких специалиста — теоретик космонавтики Крафт Эрике и ракетчик Фридрих Эрдман-Йесницер, ранее работавшие в Пенемюнде. Они представили в письменном виде свои предложения по передаче опыта создания тяжёлых баллистических ракет А-4 («Фау-2»). При этом учёные указывали, что активный интерес к существующему немецкому заделу проявляют СССР и США.
Программа развития ракетостроения на китайской земле виделась немецкими инженерами следующим образом. На первом этапе они предлагали пригласить талантливых инженеров из Китая в Германию для прохождения обучения; на втором — вывезти ряд видных ракетчиков с семьями в Китай для создания производственной базы; на третьем — развернуть там передовую ракетно-космическую отрасль, которая была бы независимой от других стран.
Нет сведений, обсуждалась ли инициатива китайскими военными, но в любом случае они не приняли её: обстановка в их стране в тот период была предельно сложной. Тем не менее, когда через десять лет ситуация изменилась, а между СССР и КНР завязались «братские» контакты, создание первых тяжёлых ракет пошло вышеописанным путём — правда, без привлечения немецких специалистов, которые были больше не нужны.
Никита Хрущёв и Мао Цзэдун в Пекине, октябрь 1959 года
В мае 1956 года Мао Цзэдун выступил перед соратниками из Политбюро Центрального Комитета Коммунистической Партии Китая (ЦК КПК) с докладом «О десяти важнейших взаимоотношениях», в котором среди прочего говорилось:
«Без обороны обойтись нельзя. На данный момент у нас есть определённая оборонная мощь. Благодаря урокам корейской войны наша армия стала сильнее, ещё сильнее, чем Красная армия СССР перед Второй мировой войной, вооружение тоже стало лучше. Сейчас строится оборонная промышленность. Раньше мы не задумывались о производстве самолётов и машин, а сейчас начали их производство. У нас пока нет атомной бомбы. Но раньше у нас не было ни самолёта, ни пушки, мы победили японский империализм и Чан Кайши с помощью пшена и винтовки. Мы стали сильнее, чем раньше, потом будем ещё сильнее, нам не только нужно больше самолётов и пушек, но и нужна атомная бомба. В современном мире, чтобы не подвергаться нападкам, без этой вещи обойтись нельзя».
Разумеется, обретение атомного боезаряда китайский вождь связывал с созданием носителей для неё, которыми должны были стать высотные реактивные самолёты и межконтинентальные баллистические ракеты.
В то время руководство КНР прилагало немалые усилия для возвращения на родину высококвалифицированных соотечественников. Среди тысячи репатриантов, переехавших из США, был шанхаец Цянь Сюэсэнь, которого ныне называют «отцом китайской космонавтики». Перед войной он получал образование в Массачусетском и Калифорнийском технологических институтах; его научным руководителем был Теодор фон Карман. Одно время Цянь Сюэсэнь даже был там заведующим Лабораторией реактивного движения (Jet Propulsion Laboratory, JPL) и предложил проект пассажирской ракеты, которая могла бы доставить десять пассажиров или две тонны полезного груза из Нью-Йорка в Лос-Анджелес за 45 минут на высоте 160 км.
Будущий «отец китайской космонавтики» Цянь Сюэсэнь в Калифорнийском технологическом институте, июнь 1939 года. Фото из журнала «Китай»
В июне 1955 года Цянь Сюэсэнь решил перебраться в Китай, но американское правительство официально запретило ему выезд. Чжоу Эньлаю, первому главе Госсовета КНР, пришлось предложить в обмен досрочное освобождение одиннадцати американских военнопленных. 8 октября учёный вернулся на родину и почти сразу предстал перед руководителями государства. Согласно популярной легенде, генерал Чэнь Гэн задал при беседе с ним вопрос: «А мы сами сможем изготовить управляемые ракеты?» Цянь ответил: «Конечно, сможем, ведь китайцы — мудрый народ».
17 февраля 1956 года учёный направил на рассмотрение ЦК КПК долгосрочный план развития ракетостроения, названный из соображений секретности «Рекомендациями по созданию оборонной авиационной промышленности в Китае». 8 октября для реализации плана был создан 5-й Научно-исследовательский институт Минобороны (в другом варианте перевода — 5-я Академия Минобороны). Цянь стал его директором и главным инженером.
Китайские специалисты прекрасно осознавали промышленную отсталость своей страны, поэтому для быстрого преодоления разрыва решили обратиться к советским коллегам, благо в то время СССР активно помогал КНР осваивать современные технологии. 17 августа 1956 года Ли Фучунь, заместитель главы Госсовета и председатель Госплана, направил председателю Совета министров СССР Николаю Александровичу Булганину «просьбу оказать помощь в производстве, исследовании и использовании ракет». В сентябре ЦК КПСС ответил согласием. На начальном этапе советские ракетчики взялись обучить пятьдесят студентов и предоставить ракету Р-1 (почти точную копию немецкой А-4) для непосредственного технического анализа.
Однако китайским товарищам требовалось больше, и 15 октября 1957 года в Москве было подписано знаменитое соглашение «О производстве нового оружия и военного технического вооружения, а также о строительстве комплексной атомной промышленности в Китае». Среди прочего в соглашении говорилось, что в период с 1957 по 1961 год включительно Советский Союз предоставит Китаю образцы ракет Р-1 и Р-2 с соответствующими материалами, направит технических специалистов для оказания помощи в копировании ракет, а также увеличит приём китайских студентов на профильные специальности.
Фотокопия схемы советской баллистической ракеты Р-2.
Баллистическая ракета Р-2 из состава войскового комплекса без боевой части на транспортной тележке
24 декабря две ракеты Р-2 и комплект наземного оборудования были доставлены в Пекин. В то же время прибыла сотня советских военных — ракетный расчёт. Вскоре из Москвы начали поставлять и комплекты чертежей.
Работа не обходилась без шероховатостей. К примеру, в августе 1958 года советской разведке стало известно, что в руки военнослужащих Народно-освободительной армии Китая (НОАК) попала неразорвавшаяся американская ракета «воздух-воздух», выпущенная войсками Гоминьдана. Советская сторона попросила показать ей трофей «с целью пополнения своих знаний о вооружении США», однако китайские товарищи отказали, сославшись на то, что сами хотели бы изучить новинку. Реакция последовала незамедлительно: военные советники из Москвы сообщили, что в поставках материалов по баллистическим ракетам возникли «технические трудности». Китайцам пришлось смириться и передать трофей советским специалистам.
Сотрудники 5-го НИИ приступили к копированию Р-2, которая в документах проходила под шифром 1059. Началось строительство ракетно-испытательной базы №20 в Цзюцюане (пустыня Бадын-Джаран). Поначалу процесс шёл сравнительно быстро, но тут из-за идеологических разногласий отношения между странами стали портиться. Советских инженеров и военных начали отзывать домой, а без них, как выяснилось, осваивать премудрости ракетостроения непросто.
Серьёзный удар по проекту нанесла политика «Большого скачка», проводившаяся с 1958 года в рамках нового пятилетнего плана. В Китай снова пришёл голод, который коснулся даже работников стратегических институтов.
Сроки первого пуска баллистической ракеты 1059 всё время переносили. Последний технологический барьер удалось преодолеть в конце августа 1960 года, когда китайский завод начал производить жидкий кислород, отвечавший требованиям чистоты для использования в виде компонента ракетного топлива. И всё равно руководство проекта предпочло для начала запустить «изделие» советского производства. Старт на базе №20 состоялся 10 сентября 1960 года.
Подготовка баллистической ракеты 1059 на испытательной базе Цзюцюань, 1960 год
«Отец китайской космонавтики» Цянь Сюэсэнь (в центре) на испытательной базе Цзюцюань, 1960 год. Фото из журнала «Китай»
Первая партия ракет 1059 прибыла на испытания 27 октября 1960 года. Она состояла из трёх экземпляров: два были оснащены головными частями, один изготавливался как зондирующий. 5 ноября состоялся первый пуск, и ракета сразу показала превосходный результат, уйдя на дальность 550 км. 6 и 16 декабря были успешно «отстрелены» оставшиеся две ракеты.
Не Жунжень, присутствовавший на испытаниях в качестве председателя Комитета оборонной науки и техники Минобороны КНР, торжественно заявил:
«Сегодня на горизонте Родины взлетела первая ракета нашего производства. Это важный поворотный момент в истории вооружения Китая. С этого момента у нас есть своя ракета».
В действительности до «своей ракеты» было ещё далеко. Только в октябре 1963 года на базе №20 состоялись пуски двух 1059, полностью изготовленных из китайских деталей и получивших поэтическое название «Дунфэн» («Восточный ветер»).
Баллистическая ракета «Дунфэн» на испытательной базе Цзюцюань
Баллистическая ракета «Дунфэн» в главном зале Военного музея Китайской народной революции, Пекин
«Великий поход»
Итак, Китай создал промышленную основу для развития собственного ракетостроения. Теперь можно было совершенствовать имеющиеся технологии, увеличивая грузоподъёмность и дальность полёта «изделий».
Прежде всего, в 5-м НИИ спроектировали модификации одноступенчатой ракеты «Дунфэн-2» (дальность — 960 км) и «Дунфэн-2А» (дальность — 1200 км), причём вторая служила носителем атомного заряда. 27 октября 1966 года ракета из серии «Дунфэн-2А», прошедшая перед тем всестороннюю проверку, стартовала на площадке испытательной базы Цзюцюань, и через девять минут её боеголовка была отделена и взорвана на высоте 569 м внутри зоны целевого поражения.
Испытания китайского ракетно-ядерного оружия 27 октября 1966 года
Редакция партийной газеты «Жэньминь жибао» опубликовала в честь события специальный выпуск. В нём дипломатично заявлялось: «Китай развивает ядерное оружие только для обороны. Китай ни в какое время и ни при каких обстоятельствах не воспользуется ядерным оружием первым».
На следующем этапе были сконструированы ракеты большой дальности: одноступенчатая «Дунфэн-3», способная доставлять атомную боеголовку на расстояние 2800 км, и двухступенчатая «Дунфэн-4» с радиусом действия 4700 км. Опыт их разработки, испытаний и эксплуатации позволил спроектировать межконтинентальную двухступенчатую ракету «Дунфэн-5», которая стала основой для целой линейки космических носителей.
Двухступенчатая баллистическая ракета большой дальности «Дунфэн-4»
Межконтинентальная двухступенчатая баллистическая ракета «Дунфэн-5»
Параллельно шла работа над конструированием спутника Земли. В ноябре 1957 года Мао Цзэдун присутствовал на праздничных мероприятиях в Москве, посвящённых 40-летнему юбилею Октябрьской революции, и, конечно, неоднократно отмечал в своих речах, что запусками спутников Советский Союз изменил геополитическую ситуацию. Например, он говорил:
«Я считаю, что сейчас международная обстановка достигла новой поворотной точки. В мире сейчас есть два ветра: ветер с востока и ветер с запада. В Китае есть поговорка: если не восточный ветер подавит западный ветер, то западный ветер подавит восточный. Я считаю, что особенностью нынешней обстановки является то, что ветер с востока довлеет над ветром с запада, то есть сила социализма занимает преимущественное положение относительно сил империализма.
В этом году — в 1957 году — обстановка очень сильно отличается. На нашем небе яркий свет, а на западном небе — тёмные облака. Мы очень оптимистичны, а они встревожены. Запуск двух спутников не даёт им спать».
Идея космической экспансии овладела китайским вождём. 17 мая 1958 года Мао, выступая после второго пленума ЦК КПК восьмого созыва, заявил:
«Товарищи, последнее время вопрос спутника — вопрос, который всех очень интересует. Моё настроение, конечно, такое же, как у всех. СССР уже в прошлом году запустил спутник, США несколько месяцев назад тоже запустили спутник, что же нам делать? А мы тоже сделаем искусственный спутник!.. Конечно, нужно сначала сделать маленький спутник, но мы не будем запускать, как американцы, спутник размером с куриное яйцо! Если запускать, то запускать весом в двадцать тысяч килограммов!»
Несмотря на нетерпеливое пожелание вождя, требовавшего осуществить запуск в течение 1960 года, китайским учёным не удалось получить помощь от советских коллег, а своих ресурсов на реализацию столь амбициозного проекта у них в то время не было. Поэтому к идее вернулись только через семь лет. В январе 1965 года Цянь Сюэсэнь писал Госсовету:
«С тех пор как СССР запустил первый ИСЗ 4 октября 1957 года, Академия наук Китая и 5-й НИИ проанализировали эти новые технологии. В настоящий момент по баллистической ракете уже имеется определённая база: получили дальнейшее развитие ракеты большой и средней дальности, поэтому есть возможность запустить спутник определённого веса, а планируемая к разработке ракета большого радиуса действия, несомненно, сможет стать носителем ИСЗ. Данная работа очень сложна, поэтому необходимо как можно раньше начать соответствующие исследования, а для этого нужно как можно скорее внести это в государственный план».
Правительство энергично поддержало инициативу, и весной в Академии наук Китая была сформирована «спутниковая группа», перед которой поставили задачу в рамках проекта 651 запустить спутник в 1970 или 1971 году.
Для выведения на орбиту даже небольшого аппарата существовавшие китайские баллистические ракеты не годились, и в ходе анализа было решено создать принципиально новую трёхступенчатую ракету «Чанчжэн» («Великий поход») на основе двух «Дунфэн-4» и твердотопливной ступени. Согласно проделанным расчётам, грузоподъёмности такого носителя должно было хватить, чтобы вывести на орбиту высотой 400 км и наклонением 70° аппарат массой 300 кг.
Трёхступенчатая ракета-носитель «Чанчжэн» на стартовом комплексе полигона Цзюцюань, 1970 год
Работы шли довольно быстро, и в феврале 1970 года ракету-носитель «Чанчжэн» транспортировали на полигон Цзюцюань для проведения испытаний. Контроль над всеми этапами подготовительных операций взял на себя глава правительства Чжоу Эньлай.
23 апреля ракета и спутник «Дунфанхун» («Алеет Восток») массой 173 кг прошли последние предстартовые проверки, а метеорологическая служба разрешила запуск. Цянь Сюэсэнь торжественно расписался в пусковом задании и попросил Военный совет ЦК КПК и Мао Цзэдуна его утвердить, что вскоре и было сделано.
24 апреля 1970 года, в 21:35 по пекинскому времени (13:35 UTC), «Чанчжэн» стартовала, и через десять минут спутник вышел на орбиту высотой 441 х 2388 км. При этом он передавал в эфир мелодию коммунистической песни, в честь которой был назван.
Макет первого китайского искусственного спутника «Дунфанхун» в музее
Китай стал пятой страной после СССР, США, Франции и Японии, самостоятельно разрабатывающей и запускающей спутники.
Ракета-носитель «Чанчжэн» в этой конфигурации использовалась ещё один раз — при запуске экспериментального технологического спутника «Шицзянь» («Практика») массой 221 кг, отправившегося на орбиту 3 марта 1971 года.
«Божественный корабль»
После того как КНР присоединилась к условному «клубу» космических держав, в западной прессе появились сообщения, что в ближайшем времени следует ожидать полёта китайского «астронавта». Такие планы действительно вынашивались. В 1965 году в процессе подготовки программы создания спутника специалисты начали проектные исследования по пилотируемому кораблю. 9 и 10 августа на 14-м заседании Спецкомитета ЦК КПК под председательством Чжоу Эньлая запуск первого варианта корабля запланировали на 1979 год.
В январе 1966 года Академия наук Китая созвала совещание по обсуждению развития ракетно-космической деятельности. На нём возник спор из-за того, какому предприятию поручить разработку корабля, но решение принято не было. В начале апреля обсуждение продолжилось, и в итоге учёные постановили, что перед запуском пилотируемого корабля необходимо провести большую работу по изучению влиянию факторов космического полёта на живые организмы.
В это время проектом занялся Ван Сицзи — генеральный конструктор 8-го проектного института 7-го министерства машиностроения, который специализировался на возвращаемых спутниках. Он исходил из того, что поскольку пилоты СССР и США давно летают в космос, их опыт доказывает: нет особой необходимости в повторении пройденного — корабль можно строить в уверенности, что с человеком ничего аномального при полёте не произойдёт.
В сентябре 1967 года группа Вана подготовила предварительный доклад по одноместному кораблю. Цянь Сюэсэнь ознакомился с ним и предложил делать не одноместный, а сразу пятиместный корабль. Вероятно, руководящие товарищи решили одним махом побить все космические рекорды геополитических соперников. Цянь также сообщил конструкторам, что Спецкомитет ЦК предложил присвоить кораблю название «Шугуан» («Рассвет»). В конце года группа Вана завершила обсуждение четырёх проектов: одноместного, двухместного, трёхместного и пятиместного кораблей.
Двухместный пилотируемый космический корабль «Шугуан» в представлении современного художника
После основания Китайской исследовательской академии космических технологий (в 1968 году) рабочая группа проекта, получившего шифр 714, была в её структуре отнесена к Управлению общего проектирования №501. После длительного анализа выбрали вариант двухместного корабля. 27 ноября 1970 года глава правительства Чжоу Эньлай получил «Проект доклада о разработке пилотируемого космического корабля, спутника связи и боевого спутника». В нём предлагалась восьмисуточная схема будущего орбитального полёта. На 1973 год разработчики запланировали старт корабля в беспилотном режиме, на 1974 год — в пилотируемом.
Внешне «Шугуан» походил на американский корабль «Джемини» (Gemini), хотя был чуть меньших размеров и несколько тяжелее. В его спускаемом аппарате размещались два члена экипажа в скафандрах и катапультируемых креслах, а также научная и служебная аппаратура. В заднем приборно-агрегатном отсеке находились двигатели ориентации, топливные баки и прочее оборудование. Отсеки разделялись при спуске с орбиты.
Выводить «Шугуан» в космос планировали с помощью новой трёхступенчатой ракеты «Чанчжэн-2А», под которую началось сооружение стартового комплекса в Сичане.
Разумеется, следовало как можно раньше начать и подготовку будущих тайконавтов — так сегодня называют китайских космических пилотов в пику российским космонавтам и американским астронавтам. 1 апреля 1969 года был создан НИИ космической медицины, куда начали отбирать молодых лётчиков невысокого роста. Интересно, что за процессом следил лично Мао Цзэдун, поэтому преданность кандидата идеалам коммунизма имела принципиальное значение. 15 марта 1971 года отряд тайконавтов был полностью сформирован и насчитывал девятнадцать человек. Штатные тренировки они начали в ноябре.
Будущий тайконавт проходит испытания вестибулярного аппарата. Фото из журнала «Китай»
Будущий тайконавт выходит из кабины, имитирующей условия на борту космического корабля. Фото из журнала «Китай»
Несмотря на высокую готовность, осенью 1974 года проект 714 был фактически остановлен. Среди причин современные китайские историки называют «изменения в политической обстановке». Они правы: на рубеже десятилетий обострилась борьба, связанная с «Культурной революцией», затронувшая не только коммунистов и чиновников, но и интеллигенцию — некоторые из видных работников ракетно-космической отрасли попали под очередную волну репрессий, лишившись должностей и работы.
К идее пилотируемого космического корабля вернулись, когда 18 ноября 1986 года ЦК КПК и Госсовет официально одобрили «Тезисы государственного плана развития высоких технологий» (Программа 863). Общая цель «тезисов» — сконцентрировать лучшие кадры с целью уменьшения отставания от развитых стран, подтолкнуть научно-технический прогресс, создать условия для будущего высокотехнологичного производства, экономического и социального развития, безопасности и обороны. При этом развитие космонавтики стояло в «тезисах» на втором по важности месте.
Китайские специалисты начали масштабные исследования и обсуждения. Ещё в апреле 1986 года была создана группа экспертов во главе с учёным Ту Шаньчэном, которые должны были определить космическую стратегию КНР. Дискуссия продолжалась несколько лет, породив множество инициатив. К ней начали подключаться НИИ и вузы, министерства и предприятия.
21 сентября 1992 года Генеральный секретарь ЦК КПК Цзян Цзэминь на расширенном заседании Политбюро заслушал отчёт по техническим проектам космического корабля, и после обсуждения все участники единодушно согласились с мнением «одобрить начало выполнения китайской пилотируемой программы», которая позднее получила название «Проект 921».
Ключевым элементом программы стал корабль «Шэньчжоу» («Божественный корабль», в другом переводе — «Волшебный корабль»). В качестве образца на этот раз использовался советский корабль «Союз». В 90-е годы, пользуясь случаем, Китай закупил у Российского космического агентства ряд узлов и на их основе создал соответствующие системы для своего «изделия».
Трёхместный космический корабль «Шэньчжоу» на орбите в представлении художника Сергея Ермолаева
Трёхместный космический корабль «Шэньчжоу» на орбите в представлении художника Сергея Ермолаева
«Шэньчжоу» состоит из орбитального модуля, спускаемого аппарата, двигательного и дополнительного отсеков; есть возможность размещения двух комплектов солнечных батарей. После выполнения задания орбитальный модуль остаётся в космосе и несколько месяцев может продолжать исследования в беспилотном режиме. Габариты «Шэньчжоу»: длина — 9,25 м, максимальный диаметр — 2,8 м, общий обитаемый объём — 14 м³, стартовая масса — 7,84 т. Экипаж — до трёх человек.
Спускаемый аппарат — центр управления кораблём, внутри него установлены кресла, в которых размещаются космонавты при старте, выведении на орбиту и возвращении на Землю. Перед креслами установлена приборная панель, на которой отображается работа бортовых систем и оборудования. Аппарат имеет герметичную конструкцию и пока остаётся самым большим в мире кораблём этого типа.
Орбитальный модуль — место, где космонавты живут и работают во время полёта. Кроме предметов первой необходимости (еды, воды, спального мешка и туалета), здесь устанавливают приборное оборудование для научных экспериментов. На внешней части переднего конца модуля находится аппаратура сближения и стыковки, а на дне имеется люк для перехода в спускаемый аппарат. По обеим сторонам орбитального модуля в зависимости от полётного задания размещаются панели солнечных батарей, солнечные датчики, различные антенны и другие конструкции. На верхней части есть переходный отсек, который используется для стыковки с другими космическими аппаратами или исследования космоса.
Двигательный (или приборный) отсек, соединённый с орбитальным модулем, имеет форму, близкую к усечённому конусу, переходящему в цилиндр. В верхней части установлены двигательная система управления ориентацией и орбитальным положением, система электропитания, газовые баллоны, баки с водой и другое оборудование.
Запуск корабля осуществляется с помощью двухступенчатой ракеты «Чанчжэн-2Ф», дополнительно снабжённой боковыми ускорителями. Пока она стартует исключительно с комплекса LA4 космодрома Цзюцюань.
В 1995 году была завершена подготовка общего проекта «Шэньчжоу»; в 1998 году состоялось комплексное тестирование ракеты и корабля на космодроме, а также натурные испытания системы аварийного спасения на высоте. После этого началась разработка лётного образца корабля.
Ракета-носитель «Чанчжэн-2Ф» с космическим кораблём «Шэньчжоу-5» на стартовом комплексе космодрома Цзюцюань
Полёт Яна Ливэя
Первый запуск «Шэньчжоу» в беспилотном режиме состоялся 19 ноября 1999 года. Через десять минут после старта корабль отделился от последней ступени ракеты-носителя и вышел на орбиту высотой 195 х 315 км.
Запуск «Шэньчжоу-2» был осуществлён 9 января 2001 года, «Шэнчжоу-3» — 25 марта 2002 года, «Шэнчжоу-4» — 29 декабря 2002 года. Несмотря на мелкие сбои, все полёты по итогам были признаны успешными.
Наконец, руководство приняло решение совершить первый пилотируемый полёт. 15 октября 2003 года, в 9:00:03 по пекинскому времени (1:00:03 UTC) на космодроме Цзюцюань стартовала очередная ракета-носитель «Чанчжэн-2Ф» с космическим кораблём «Шэньчжоу-5». На борту находился 38-летний подполковник Ян Ливэй из эскадрильи лётчиков-космонавтов Народно-освободительной армии Китая, «член отряда первого поколения китайских тайконавтов». В полёт его провожали Председатель КНР Ху Цзиньтао и другие руководители государства. Ян Ливэй торжественно пообещал:
«Я не разочарую весь китайский народ и Родину. Я буду делать каждое движение с полной концентрацией. И я принесу славу армии и китайскому народу».
Через 585 секунд после старта, в 9:09:48 корабль «Шэньчжоу-5» был выведен на орбиту с наклонением 42,4° и высотой 200 x 343 км. Ян Ливэй передал короткое сообщение: «Всё нормально».
Пуск ракеты-носителя «Чанчжэн-2Ф» с космическим кораблём «Шэньчжоу-5»; 15 октября 2003 года. Фото ИТАР-ТАСС
В ходе орбитального рейса персонал, находившийся в пекинском Центре управления полётами, получал медицинские данные по телеметрии и при сеансах связи с тайконавтом. В 11:08 тот пообедал блюдами национальной китайской кухни. В космическое меню входили куриное филе в кисло-сладком соусе и сладкий рис с цукатами. Всего Ян Ливэй располагал провиантом из двадцати блюд.
В 12:05, когда «Шэньчжоу-5» вошёл в зону радиовидимости китайского научно-измерительного пункта в Пакистане, телевизионное изображение показало, что тайконавт перебрался в орбитальный модуль и отдыхает в спальном мешке.
В 15:54 корабль выполнил манёвр подъёма орбиты до круговой. Коррекция была проведена вблизи апогея над Тихим океаном, приблизительно над островами Тубуаи, в зоне радиовидимости корабля «Юань Ван-4».
Тайконавт Ян Ливэй в орбитальном полёте на борту космического корабля «Шэньчжоу-5». Кадры телетрансляции
В 17:26, на шестом витке, на связь с тайконавтом из пекинского ЦУПа вышел министр обороны КНР Цао Ганчуань. Телевизионное изображение передавалось в сжатом цифровом формате. Министр поблагодарил Яна Ливэя за его вклад в осуществление национальной космической программы и выразил уверенность в том, что тайконавт успешно выполнит все стоящие перед ним задачи. «Весь народ будет приветствовать Ваше победное возвращение», — сказал Цао. Ян Ливэй заверил министра в своей решимости успешно выполнить поставленную перед ним задачу.
В 18:40 тайконавт передал приветствие народам всей планеты, развернув на борту флаги КНР и ООН в знак «неизменной позиции Китая по освоению и использованию космоса в мирных целях».
В 19:58 с тайконавтом разговаривали жена и сын. «Я так горжусь тобой», — сказала Чжан, а Ян-младший спросил: «Дорогой папа, как ты? Что ты ел?» — «Спасибо, мой дорогой сын. Моё тело в полном порядке. Я ел так называемую космическую пищу в модуле».
В 5:35 пекинский ЦУП выдал на «Шэньчжоу-5» команду возвращения на Землю. Контрольно-измерительное судно «Юань Ван-3», базировавшееся в южной части Атлантического океана, чётко отследило разворот космического корабля для выдачи тормозного импульса. В 5:36 прошло отделение орбитального модуля, и в 5:38 на подходе к западному берегу Африки корабль начал торможение.
В 6:00 спускаемый аппарат пересёк государственную границу КНР и вошёл в зону видимости передвижной контрольно-измерительной станции вблизи города Хэтянь. В 6:07, после трёхминутного перерыва связи из-за экранирующего воздействия плазмы, были получены радиосигналы от спускаемого аппарата. К ожидаемому месту посадки направились пять вертолётов и четырнадцать автомашин поисковой службы.
В 6:11 начала работать парашютная система «Шэньчжоу-5». Тремя минутами позже был сброшен теплозащитный экран спускаемого аппарата. В 6:22:48 по пекинскому времени (15 октября в 22:22:48 UTC) спускаемый аппарат успешно приземлился в 4,8 км от расчётной точки в центральной части Автономного района Внутренняя Монголия.
В 6:36 пришло сообщение, что вертолёты поисково-спасательной службы обнаружили в степи лежащий на боку спускаемый аппарат: Ян Ливэй оказался подвешен в кресле вниз головой. После открытия люка в 6:51 тайконавт выбрался наружу и попал в руки спасателей.
Тайконавт Ян Ливэй вернулся из орбитального полёта на космическом корабле «Шэньчжоу-5»; 15 октября 2003 года
Врачи и специалисты по космической медицине закончили медицинский осмотр тайконавта и констатировали, что состояние здоровья Ян Ливэя хорошее, все физиологические показатели находятся в норме.
В 7:40 Ян Ливэй отправился с места посадки на вертолёте в аэропорт, находящийся в нескольких десятках километров, а оттуда специальным транспортным самолётом — в Пекин.
Первый орбитальный пилотируемый полёт продолжительностью 21 час 23 минуты, осуществлённый Китайской Народной Республикой, завершился успешно. Ян Ливэй, как ранее Юрий Гагарин и Джон Гленн, открыл для сограждан дорогу к звёздам.
Конечно, бросается в глаза, что китайская пилотируемая космическая программа во многом воспроизводит советскую. Вместе с тем, проверенный путь позволяет сэкономить силы и время, а новые прорывные достижения не заставят себя долго ждать.
Источник