Однажды тёплым сентябрьским вечерком 1943 года в Королевском клубе охоты и рыбалки в Каире грустили два британских офицера. Один из них был капитаном, звали его Айвен (Ivan) Уильям Стэнли Мосс. Второй собутыльник — то есть собеседник — Патрик Майкл Ли Фермор уже был целым майором.

Оба британца являлись офицерами SOE (Special Operations Executive), а также соседями по вилле «Тара». Точнее, виллу сначала купил Мосс, чтобы не селиться в общежитии для личного состава SOE с характерным названием «Похмелье». Но как-то так вышло, что сначала Мосс жил там один, затем у него завёлся щенок, затем польская графиня София Тарновска и два её мангуста, затем туда переселились ещё шесть офицеров специальных операций (одним из которых и был Фермор) — и в доме стало несколько шумно. Поэтому Фермор иногда предпочитал посидеть в тех местах, где нет риска проснуться на горящем диване или выпить нечто, отличающееся от ликёров Софи по старинному семейному рецепту.

Рецепт, возможно, был и не плох. Но, во-первых, в оригинале была водка, а не спирт-сырец, который пытались использовать в Каире. Во-вторых, полученную смесь рекомендовалось выдержать три недели, а доблестные офицеры британских специальных операций обычно выпивали всё на третий день.

Под хороший же коктейль Королевского клуба на Фермора иногда накатывало лирическое настроение, и тогда он рассказывал младшему коллеге, как хорошо было бы в Греции вообще и на Крите в частности, если бы не война, чёртовы немцы и особенно новый командир расположенной там 22-й воздушно-десантной дивизии Фридрих-Вильгельм Мюллер.

Из описания Фермора следовало, что этот самый Мюллер был порядочной скотиной: гонялся за партизанами, брал и расстреливал заложников и вообще вёл себя так, словно сидел не в колыбели минойской цивилизации, а где-то в России.

Удивлённый Мосс возразил, что, наверное, переведённому с Восточного фронта генералу забыли рассказать, как надо правильно воевать с джентльменами. Вот если бы ему кто-то смог объяснить разницу…

Патрик Фермор и Уильям Мосс

На следующее утро оба офицера, конечно, протрезвели, но идея осталась. И даже некоторое время спустя оформилась в план операции «Как украсть немецкого генерала».

Что может пойти не так?

Придуманный Моссом и Фермором план был прост, как схема кирпича в разрезе. «Прыгаем с парашютами на Крит, хватаем генерала, тащим его к берегу, а там несколько часов морской болезни — и потом мы снова в Каире с ценным трофеем». А поскольку джентльменам принято верить на слово, да и вообще Фермор умел быть очень убедительным, командование дало добро.

Кроме Фермора и Мосса в группу вошли также два грека — Георгиос Тиракис и Эммануил Патеракис. Четвёртого февраля 1944 года бомбардировщик «Веллингтон» с этой лихой четвёркой взлетел и направился в сторону Крита. Погода и в полёте была не очень — местом для десантирования Фермор выбрал плато Катаро, которое в тогдашних путеводителях описывалось как «место с 10 000 ветряных мельниц». Почему греки решили построить в этом районе столько ветрянок, Фермор, по всей видимости, не подумал — иначе бы выбрал другое место и уж точно не стал бы прыгать первым.

Фридрих-Вильгельм Мюллер в Греции

Понаблюдав за тем, как потоки ветра играют с парашютом командира, оставшиеся на борту переглянулись — и по возвращении на базу лётчик доложил, что «ну вот сразу» после прыжка Фермора всё плато затянуло сплошной облачностью, так что прыгать остальным не было ни малейшей возможности.

В третий раз закинул старик невод…

Между тем приземлившийся-таки на острове Фермор очень жаждал воссоединиться с оставшейся в самолёте троицей боевых товарищей и снаряжением. Увы, проклятая погода никак не давала осуществиться его мечте. Тройка отважных парашютистов семь раз вылетала в сторону Крита — и каждый раз поворачивала назад со словами: «Не сезон!». Всё это время Фермор жил в горной пещере около деревни Тапас, питался едой, которую ему приносили местные и понемногу зверел и дичал.

Два месяца спустя командование SOE, проглядев чеки за бензин и лётные часы, решило, что эти чартерные рейсы на средиземноморские курорты слишком дорого обходятся британской казне и вообще у них тут немного война. У тройки будущих похитителей отобрали самолёт, вручили взамен катер, показали, в какую сторону плыть и прозрачно намекнули: без Очень Веских Причин им лучше в этот раз не возвращаться.

Вдохновлённые таким напутствием Мосс и два грека наконец добрались до Крита. На пляже их встретили злой и небритый Фермор, а также капитан SOE Рэндел, понемногу тренировавший местных партизан. На календаре было 4 апреля 1944 года.

Гипс снимают, клиент уезжает!

В этот момент внезапно выяснилось, что генерала Мюллера на Крите-то и нет. Ещё 1 марта его заменили генерал-майором Генрихом Крайпе. В отличие от своего предшественника, Крайпе пока не успел отличиться особыми злодеяниями. Да и вообще новый генерал был фанатом древнегреческой культуры. Он поселился в деревне Кносс, где, по преданию, был построен знаменитый лабиринт для Минотавра, и назвал свою виллу в честь Ариадны — критской принцессы, чья нить помогла Тесею найти выход из лабиринта.

Генрих Крайпе

Новость эта, разумеется, вновь прибывших не очень обрадовала. Но, как уже было сказано выше, майор Фермор умел быть убедительным, а после двух месяцев народной греческой кухни его аргументы приобрели особый вес. Под их тяжестью все очень быстро согласились, что Крайпе со всех точек зрения ничем не хуже Мюллера.

Первоначально планировалось, что помогать группе будет отряд греческих партизан. Однако, как назло, Крайпе несколько дней подряд возвращался на виллу довольно рано, засветло.

В своём отчёте Фермор дипломатично написал: «наша группа оказалась слишком большой для эффективного укрытия в этом опасном предательском районе около Ираклиона». В реальности же привлечённым грекам стало скучно сидеть в засаде и они начали бродить по округе, посматривая, что бы такого напартизанить. Этим они привлекли внимание местных партизан из прокоммунистических отрядов EAM. Узнав суть вопроса, те немного удивились и выкатили Фермору ультиматум в стиле: «А ну быстро убрались нафиг отсюда — вы генерала сопрёте и того, а нас потом немцы…» и так далее.

Фермору пришлось расстаться со слишком шумными греческими приятелями, но район засады он не покинул, а подкупил несколько местных полицейских.

Наконец, вечером 25 апреля Крайпе задержался в штабе, играя в карты, и отправился домой уже в темноте. На одном из поворотов его машину остановили два «продавца полосатых палочек» в форме немецкой полевой жандармерии. Едва разъярённый генерал выскочил из машины с намерением объяснить потерявшим берега гаишникам их родословную и сексуальные предпочтения, как его тут же скрутили, засунули обратно в машину и попросили дать честное благородное слово, что пытаться бежать и привлекать внимание он не будет.



Группа Фермора

«А если вы откажетесь, — добавил Фермор, показывая на севших рядом с генералом греков, — они вас зарежут!».

Надо сказать, что к этому моменту новые подчинённые Крайпе уже хорошо знали, что их генерал очень не любит, когда его машину тормозят из-за каких-то там досмотров, паролей и прочих придуманных для простых смертных формальностей. Поэтому похитители совершенно беспрепятственно проехали 22 (двадцать два!) поста до самого побережья, где и бросили машину, оставив в ней британскую шинель, сигареты, покетбук Агаты Кристи и письмо: «Крайпе похищен британской разведкой, уплываем в Каир».

Картина Репина «Не ждали»

По официальной английской версии, успешное похищение немецкого генерала очень воодушевило все антигерманские силы на Крите. Сложно сказать, насколько это было правдой, особенно насчёт приставки «анти», — в 22 дивизии вермахта Крайпе тоже успели невзлюбить настолько, что при сообщении о краже генерала один из офицеров предложил выпить по этому поводу шампанского.

Вскоре на место похищенного офицера на остров был вновь назначен Фридрих-Вильгельм Мюллер. Он никому не верил, и поэтому писулька британцев его совершенно не заинтересовала. Мюллер считал, что, во-первых, Крайпе спрятали где-то на острове, а во-вторых, в этом наверняка замешаны местные.

По его приказу немецкие части заняли все удобные для высадки участки побережья и начали прочёсывание острова. Сверху над этим летали самолёты, выслеживая «подозрительные группы лиц», а заодно разбрасывая листовки: «Отдайте генерала, а не то всем худо будет!».

В результате похитителям пришлось почти месяц перепрятывать Крайпе из одной пещеры в другую. В процессе перетаскивания британцы умудрились сломать генералу правую руку. Прочие подробности скитаний по острову Крайпе вспоминать очень не любил, ограничиваясь фразами типа: «я стойко переносил все лишения».

Мосс, Крайпе и Фермор

В сухом осадке

В итоге трофейного генерала Крайпе всё-таки вывезли с острова — для этого потребовалась очередная спецоперация с привлечением бойцов Специальной лодочной службы. В Каире с ним перефоткались все желающие, затем генерал на три года отправился в комфортабельный канадский лагерь для пленных офицеров. Участники операции по его краже получили награды разных степеней.

Заменивший похищенного Крайпе генерал Мюллер продолжил действовать в своём прежнем стиле — то есть расстреливал заложников, уничтожал деревни. В общем, вёл себя как обычный немецкий генерал в оккупированной стране, заработав при этом прозвище «Мясник Крита». Войну он закончил в 45-м, командуя 4-й армией в Восточной Пруссии. Поскольку советское правительство не чувствовало за собой каких-то моральных обязательств в отношении немецких генералов, Мюллера передали грекам. Которые с большим удовольствием устроили над ним суд в Афинах и расстреляли в 1947 году.

К слову, на Мюллера имели зуб не только греки. К примеру, он деятельно участвовал в разгроме советского десанта в Евпатории в 1942 году. После того как десант был разбит, нацисты казнили в городе — по собственным, подчеркнём, данным — более 1200 гражданских лиц. Так что разница для генерала была не очень существенной: что греки расстреляют, что русские повесят.

А в меню критских ресторанов с тех пор название одного из местных мясных блюд — клефтико — переводится как «мясо по-партизански». Правда, только на русский. В дословном переводе это просто «краденый баран».