Есть писатели, чья личная известность не идёт ни в какое сравнение с известностью их же собственных книг. И главная тому причина — весьма сдержанное отношение этих скромных людей к шуму и суете, сопровождающим всякий успех; неумение и нежелание заниматься саморекламой. К чему это, если в библиотеках их любимые создания — книги — и без того уже зачитаны до дыр?..

Очевидно, именно таким человеком был Андрей Сергеевич Некрасов. Все знают о приключениях отважного капитана Врунгеля и его помощников Лома и Фукса — или книжку читали, или мультик видели. А вот кто об этих приключениях рассказал, большинство читателей-зрителей не вдруг и вспомнит. И даже если вспомнит, то кто этот загадочный «А.Некрасов», написал ли ещё что-нибудь?.. Тайна, покрытая мраком. Что поделаешь, не любил Андрей Сергеевич много о себе говорить. О других — да, говорил с удовольствием, хвалил всё больше, а о себе…

Ну и напрасно. Ведь о жизни «папы капитана Врунгеля» можно было бы написать настоящий приключенческий роман.

Окончив школу, он стал простым чернорабочим. Потом недолгое время работал монтёром и техником на Московской трамвайной станции. Но мог ли он усидеть на одном месте, если только и делал, что искал приключений на свою голову?

В 1926 году девятнадцатилетний Некрасов отправился в далёкий Мурманск, где поступил матросом в траловый флот. На Севере и на Дальнем Востоке он плавал на самых разных судах и рядовым матросом, и кочегаром. Да кем он только не был!.. «Я ловил треску в Баренцевом море, мыл золото на Амуре, бурил нефть на Сахалине, выстаивал трудные вахты у раскалённых топок судовой кочегарки, бил моржей в Беринговом проливе, добывал китов в Тихом океане…»
Кто-то недоверчиво скажет: вот завирает, прямо капитан Врунгель! Однако всё это чистая правда — чтобы написать книжку о кругосветном путешествии капитана Врунгеля, нужно было сначала самому объездить весь свет.

Где-то в начале 1930-х годов работал Андрей Некрасов в дальневосточном китобойном тресте, директором которого был Андрей Васильевич Вронский, страстно желавший совершить кругосветное плавание. Мечты эти по множеству причин так и остались мечтами. Зато рассказчиком Вронский был просто замечательным и о своей неосуществлённой кругосветке сочинял дивные небылицы. «Он говорил неторопливо, голосом и жестами подчёркивая мнимую значительность сказанного. Свою речь, украшенную множеством остро подмеченных подробностей, он к месту и не к месту пересыпал морскими терминами, часто повторял: «Да-с», «Вот-так», а к слушателям обращался не иначе, как «молодой человек»… Он как бы превращался в добродушного старого капитана, в своих рассказах о былых походах невольно переступавшего границы правды…»

Однажды Некрасов пересказал несколько баек Вронского своему хорошему знакомому Борису Житкову, с которым работал тогда над одной совместной книгой, а тот ему и предложил: «…написали бы вы небольшую повестушку о капитане, который рассказывает о своих походах и не может удержаться, чтобы не приврать».

Некрасов призадумался. Возникла нехитрая логическая цепочка: Вронский — барон Мюнхгаузен — барон Врангель — капитан Врунгель. Вот так и родился на свет небезызвестный капитан дальнего плавания по имени Христофор Бонифатьевич. Кстати, у спутников его, Лома и Фукса, тоже были свои прототипы.

При работе над рукописью будущей книжки в ход пошли и россказни Вронского, и смешные случаи из дневников самого Некрасова, и разные небылицы, «которыми моряки развлекают друзей в свободное от вахты время», и забавные истории из детства (например, о прогулочном пароходике «Дарьяль», у которого от кормовой доски отвалились две буквы, и он превратился в «Дарью» — точно так же и яхта капитана Врунгеля из «Победы» стала «Бедой»).

И вот, наконец, в 1937 году повесть напечатали в «Пионере» в виде картинок с подписями или, как сейчас бы сказали, в виде комикса.

Два года спустя книга вышла отдельным изданием. Появились первые отклики. Восторженную рецензию на «Врунгеля» опубликовал Лев Кассиль — большое ему спасибо! Не очень грамотные, но искренние и трогательные письма без конца присылали в редакцию журнала «Пионер» простые читатели. Впрочем, находились и такие скучные взрослые, которые предрекали повести скорое забвение и называли её вредоносной. Что это за герои, какой пример подают они нашим детям! Сам Христофор Бонифатьевич — враль, каких мало, да к тому же не выпускает изо рта трубку. Лом неравнодушен к спиртному — помните историю, как яхта «Беда» сбилась с курса и чуть не вернулась обратно из-за слишком чуткого к рому носа старшего помощника капитана? Про Фукса и говорить нечего — карточный шулер! Ну и команда подобралась.

Теперь своей славой капитан Врунгель соперничает со знаменитым бароном Мюнхгаузеном, а небольшая книжка Андрея Некрасова (которая, увы, так быстро кончается!) переиздаётся по нескольку раз в год. Её читают и в других странах: чехи знают Врунгеля как капитана Жванилкина, поляки — капитана Залганова, немцы — капитана Флюнкериха.

Годы послевоенные

В 1941 году Андрей Некрасов добровольцем попал на фронт, нес службу в авиации и пехоте;
с 1942 года являлся сотрудником фронтовой газеты.
В 1943 году вступил в Союз писателей СССР. В 1944 году, попав под колеса беспощадной репрессивной машины, писатель был осужден Военным трибуналом на 3 года.
В 1953 году свет увидела новая книга автора «Завидная биография». Также перу Некрасова принадлежит произведение «Судьба корабля» (1958 год) и серия научно-популярных книг. После реабилитации писатель состоял в руководстве закрытого яхт-клуба для советских капитанов и даже обзавелся одной из списанных немецких яхт, которую в честь книжного аналога назвал «Бедой». При спуске на воду судно затонуло, вполне оправдав свое название, а после ремонта, задев линию электропередачи стальными вантами, и вовсе сгорело. До последних дней Некрасов Андрей Сергеевич состоял в редколлегии литературного альманаха «Океан» и журнала «Пионер». Умер в 80-летнем возрасте, 15 февраля 1987 года.

Источник