Существуют идеи, которые многие годы находятся на слуху. Не в деталях, разумеется, а в главном. Своего рода общеобразовательный ширпотреб. Мол, тот-то и тот-то, тогда-то и тогда-то, сказал то-то и то-то. Идеи эти, в значительной части своей, не связаны с какими-то важными вопросами. Они, и это не редко, даже не разработаны в полной мере. Имеют не только сторонников, но и противников. И, тем не менее, несмотря ни на что, не выходят из обихода. Передаются из поколения в поколение.

И, если творцы, великих, повлиявших на развитие человечества, открытий известны, в основном, специалистам и узкому кругу образованных людей, то авторов имеющих хождение в народе идей, так или иначе, знают почти все.

Не случайно, повстречав немного смахивающего на неандертальца субъекта со сплющенным носом, скошенным подбородком, выпирающими надбровными дугами и низким лбом, большинство тут же подумает - типичный ломброзианский тип. Это своего рода дань широко известному в XIX веке итальянскому психиатру, криминалисту и антропологу Чезаре Ломброзо. Кое-кто вообще удивляется, увидев его настоящий портрет - ведь ожидали, что и сам ученый выглядит как питекантроп.

Существует ещё одно связанное с именем Ломброзо безапелляционное утверждение.

Прослышав о сумасшествии известного писателя, художника, композитора, говорят:

- Ну, конечно, ещё Ломброзо об этом писал!

Так говорят и те, кто прочел переведенную чуть ли не на все языки мира книгу Ломброзо "Гениальность и помешательство", и те, кто только слышал о ней, и те, кто толком не знают, о чем идет речь. Но чуть ли не с молоком матери впитали, что все великие, в лучшем случае, не от мира сего. В худшем же - повернуты не в ту сторону. То ли изначально. То ли из-за взваленной на себя непосильной ноши.

* * *

Ломброзо родился в 1836 году в Вероне, в религиозной еврейской семье, давшей миру много известных раввинов и знатоков Талмуда.

Довольно рано у Ломброзо проявились незаурядные лингвистические способности. Он преуспел в изучении иврита, арамейского и арабского языков. Впрочем, ориенталистом Ломброзо не стал. Не стал он и религиозным деятелем.

В Италии, в те годы было неспокойно. Большая часть страны находилась под властью Австрии. В обществе ширились протестные настроения. Велась освободительная борьба. И Ломброзо участвовал в ней. Его арестовывали, заподозрив в заговорщицкой деятельности.

А ещё он воевал. В 1859 году началась, австро-итало-французская война, ускорившая освобождение Италии. И Ломброзо был в числе её участников. Всё это повлияло на выбор будущего корифея медицины, антропологии и криминалистики.

Медицинское образование Ломброзо получил в Павийском университете, где со временем возглавил кафедру психиатрии.

В дальнейшем, Ломброзо заведовал клиникой душевных заболеваний в Пейзаро. Был профессором юридической психиатрии и криминальной антропологии в Турине. И профессором психиатрии медицинского факультета Туринского же университета.

Умер Ломброзо в 1909 году в Турине.

* * *

Занятия криминалистикой натолкнули Ломброзо на радикальную и одновременно крамольную мысль. Криминалисты делали акцент на преступлении. В то же время, в этом Ломброзо был абсолютно уверен, во главу угла следовало ставить не преступление, каким бы оно ни было, а преступника. Поскольку, что бы по этому поводу ни говорили криминалисты, преступление по сути своей не являлось понятием юридическим, условным, меняющимся в зависимости от времени и места, а относилось - в этом заключалось главное концептуальное положение ученого, "фишка, как говорят сейчас, - к неизменным явлениям природы.

Используя данные физиологии, психологии, анатомии и антропометрии, Ломброзо выдвинул тезис о преступнике как особом антропологическом типе.

Ломброзо утверждал, что преступниками становятся не в силу каких-то житейских обстоятельств, а из-за врожденных качеств, которыми обладает преступная личность. И с этим ничего нельзя поделать.

Как у Остапа Бендера, правда, по другому поводу, на лекции в шахматном клубе города Васюки:

- Что же мы видим, товарищи? Мы видим, что блондин играет хорошо, а брюнет играет плохо. И никакие лекции не изменят этого соотношения сил.

По мнению Ломброзо, существуют многочисленные признаки (стигматы), отличающие врожденного преступника от нормального человека. Не только в целом, но и применительно к отдельным типам преступления. Есть что-то специфическое для убийц. Нечто иное - для насильников, грабителей, воров и т.д.

Речь шла о размерах черепа, форме ушей и носа, цвете волос, чувствительности кожи, особенностях почерка и т.д. Всё это Ломброзо увязал с наследственностью. Не свойствами и качествами, полученными от более или менее близких родственников, а с теми особенностями, которые наличествовали у отдаленных предков. Причем не только физическими, но и психическими. Такими, как слабость рассудка, притупленная чувствительность, неспособность к раскаянию.

В силу этого - ещё одна "фишка" Ломброзо: преступник не в состоянии продуктивно влиять на своё поведение, сдерживать себя. И поступает, сообразуясь не столько с обстоятельствами, сколько с унаследованными им внутренними импульсами.

Рассматривая уголовное право как отрасль физиологии и патологии, Ломброзо был уверен, что следует немедленно заменить судей-криминалистов судьями новой формации из числа представителей естественнонаучных знаний. Свою позицию Ломброзо сделал достоянием как специалистов, так и широкой общественности. Сообщив, что называется urbi et orbi (городу и миру - лат.) о грядущих переменах.

Ломброзо выступал на съездах, писал статьи, книги. В их числе пользующееся популярностью и в наши годы фундаментальное сочинение "L'uomo deliquente" ("Преступный человек").

Против Ломброзо выступили не только криминалисты, но и антропологи. Криминалисты рассматривали претензии Ломброзо как опасную ересь и профанацию. Антропологи, в свою очередь, заявили, что ни по предмету своему, ни по методологии их, в общем-то, отвлеченная наука, никак не может подменить собою уголовное право, занимающееся вещами социально обусловленными и прикладными.

Противодействие многочисленных оппонентов заставило Ломброзо пойти на уступки.

Во-первых, заявил Ломброзо, всё сказанное им не что иное, как теория. И не более того. А уже криминалистам решать, стоит ли её использовать в практических целях или нет.

Во-вторых, и это существенно, Ломброзо допустил наличие целого ряда исключений.

Так, к врожденному антропологическому типу он отнёс лишь 40% преступников. Их Ломброзо назвал "дикарями, живущими в цивилизованном обществе".

Ещё ему пришлось признать важную роль не связанных с наследственностью факторов. В первую очередь, социальных и психопатологических.

Ломброзо выделил отличающиеся от основной массы преступников подвиды. В их число вошли так называемые криминалоиды - лица совершившие преступление в силу несчастного стечения обстоятельств; не вполне психически нормальные преступники - маттоиды; псевдопреступники - не опасные для общества мелкие правонарушители.

Живя в эпоху революционных бурь и потрясений, Ломброзо не мог обойти стороной так называемые "политические преступления". По мнению Ломброзо, подавляющее большинство населения испытывает отвращение ко всякого рода новациям (к общественным - в первую очередь), в отличие от гениев и полупомешанных, имеющих к пресловутым общественным новациям непреодолимое стремление.

Впрочем, как человек политически ангажированный, активный участник национально-освободительной борьбы, Ломброзо, в конечном счете смягчил формулировки. Одно дело революция, полагал Ломброзо, совершенно другое - бунт.

Революция, по мнению Ломброзо, как историческое выражение эволюции, есть явление физиологическое. В то время как бунт, тоже явление, но уже патологическое. Унаследованное человечеством, точнее его отдельными, не вполне нормальными представителями, от дикарей, имевшим обыкновение, судя по посвященным их житью-бытью книжкам, чуть что браться за дубины, и лупить ими почем зря кого ни попадя.

* * *

Когда-то, как утверждают, один из оппонентов упрекнул Гегеля, что отдельные положения его учения не отвечают действительности. И великий философ, высокомерно ответил:

- Тем хуже для действительности!

Нечто похожее произошло с Ломброзо.

Сделанные им уступки не удовлетворили критиков. Его взгляды продолжали считать в корне неверными. А самого автора уличили в отсутствии элементарной логики.

На что Ломброзо отреагировал не менее категорично, чем Гегель:

"... во всем, что представляется действительно новым в области эксперимента, наибольший вред приносит логика; так называемый здравый смысл - самый страшный враг великих истин".

Пресловутые "великие истины" открытые Ломброзо, обсуждались на международных конгрессах в Риме (1885), Париже (1889), Брюсселе (1892), Женеве (1896). Появились многочисленные публикации. Их авторами были как специалисты по различным отраслям знаний, так и, как говорят в Одессе, "имеющий, что сказать" пишущий люд.

Как ученому, Ломброзо развернувшаяся полемика ничего хорошего не принесла. Специалисты, в первую очередь в области юриспруденции, отвергли его новации. Отвергли однозначно и бескомпромиссно.

Широкая общественность, напротив, увидела в них нечто любопытное. Нечто, отвечающее каким-то внутренним представлениям как о преступности, в целом, так и о самих преступниках. Что бы там ни говорили криминалисты, всё не так просто. Ведь что-то толкает, что-то движет преступниками! Может, они и в самом деле живущие среди нас дикари?

Эта точка зрения, по прошествии какого-то времени вошла в обиход, превратилась в общепризнанный стереотип.

Человек со сплющенным носом, большой немного скошенной в сторону нижней челюстью и низким лбом, мог на самом деле оказаться достойным членом общества, которому просто не повезло с внешностью.

Но со стереотипами, ничего не поделаешь. Ломброзианский тип! И точка!

О том, что у значительной части выдающихся, не обязательно гениев, людей имели место более или менее значительные проблемы с психикой, было известно задолго до Ломброзо.

Да и сам он в книге "Гениальность и помешательство" приводит многочисленные свидетельства, подтверждающие это:

"...древние народы относились к помешанным с большим почтением, считая их вдохновленными свыше, что подтверждается, кроме исторических фактов, еще и тем, что слова "mania" - по-гречески; "невиа" и "мишуга" - по-еврейски; "аnigrata" - на санскрите означают и сумасшествие, и пророчество.

Ещё он ссылается на Демокрита. Великий грек однозначно утверждал, что не считает истинным поэтом человека, находящегося в здравом уме.

На Аристотеля. Аристотель полагал, что под влиянием приливов крови к голове (читай - нарушение психики, своего рода эвфемизм - В.Д.) "многие индивидуумы делаются поэтами, пророками или прорицателями".

И на целый ряд других авторов, излагавших в той или иной форме эту мысль. И подтверждавших её более или менее убедительными примерами.

Даже в гениальности, сетует Ломброзо, "видят только одну из тератологических (уродливых) форм человеческого ума, одну из разновидностей сумасшествия".

Ломброзо попытался объяснить этот противоречивый феномен, обусловить его какими-то объективными критериями.

В процессе изучения многочисленных литературных источников и на основании собственных наблюдений Ломброзо пришел к выводу, что существует целый ряд общих признаков, свойственных как гениям, так и психически больным.

По мнению Ломброзо, психически больных и гениев объединяет болезненная впечатлительность. И тщеславие, тоже из ряда вон выходящее. Сменяющаяся апатией экзальтация. Сильная рассеянность. И те, и другие не умеют строить семейные отношения. Не могут, или не хотят должным образом утвердить себя в обществе. Имеет место более или менее выраженная тяга к спиртному. Склонность к самоубийству. Плохая мускульная и половая деятельность. Странная, напоминающая гримасы, мимика. Судорожные подергивания мышц.? И много другое.

На основании изучения большого фактического материала, Ломброзо пришел к выводу, что существует целый ряд обстоятельств, которые как-то влияют как на рождение тех, кого Ломброзо излишне обобщенно именует гениями, так и на рождение психически больных.

В их числе составляющие окружающей природы: атмосферные явления, метеофакторы, какие-то географические координаты.

Затем - расовая принадлежность. Наглядный пример расовой зависимости, по мнению Ломброзо, представляли собою евреи.

Судя по статистическим выкладкам, среди евреев было намного больше, как людей чрезвычайно одаренных, так и психически нездоровых по сравнению с представителями других национальностей, живших рядом.

"Такая роковая привилегия еврейской расы, - грустно констатировал Ломброзо, - дорого... расплачиваться за свое умственное превосходство".

Время внесло свои коррективы в выкладки ученого.

Сейчас, насколько можно судить по публикациям, среди евреев психически больных не больше и не меньше, чем среди представителей других национальностей.

Что же до гениев еврейской национальности, или, говоря проще, людей, ярко проявивших себя в той или иной отрасли знаний, то их количество, относительно, разумеется, не претерпело существенных изменений.

Наглядное тому подтверждение - непропорционально большой процент евреев среди лауреатов Нобелевской премии.

Книга Ломброзо изобилует примерами. В одной из глав Ломброзо приводит многочисленные случаи тех или иных форм умопомешательства, которыми страдали гении.

В этом же ключе он рассматривает творчество душевнобольных. Психически больных, проявивших себя чем-либо в творческом плане, Ломброзо тоже, ничтоже сумняшеся, именует гениями.

Ещё он описывает любопытные случаи помешательства художников, артистов, известных революционеров.

"Приведенные здесь примеры аналогичности сумасшествия с гениальностью, если и не могут служить доказательством полного сходства их между собою, то, по крайней мере, убеждают нас в том, что первое не исключает присутствия второй в одном и том же субъекте, и объясняют нам, почему это является возможным", - заключает Ломброзо.

* * *

Ломброзо был блестящим популяризатором. Что же до собственно научных заслуг, то они не впечатляют. По большому счёту, их просто нет.

Учение Ломброзо о врожденном или антропологическом преступнике было изначально отвергнуто. И не востребовано в последствие.

Проводимые Ломброзо антропометрические исследования, подтолкнули к более широкому применению этого метода и в криминалистике, и в других сферах.

Но к концепции Ломброзо в целом это не имеет никакого отношения.

Говорят, что конструкторы детектора лжи могли использовать отдельные наработки Ломброзо. Доктор Чезаре уличал подозреваемых, измеряя артериальное давление. У тех, кто врал и отпирался, давление подскакивало.

Ещё Ломброзо производил запись плетизмограм. С их помощью он изучал сосудистые реакции.

У преступников сосуды реагировали иначе, чем у тех, кто не был в чем-либо повинен.

Справедливости ради заметим: нечто подобное за три тысячи лет до Ломброзо проделывали китайцы.

Они набивали рот подозреваемого сухим рисом и по степени влажности определяли, виновен он или нет.

* * *

В книге "Гениальность и помешательство", Ломброзо всего лишь обобщил и упорядочил накопившиеся за многие годы свидетельства, касающиеся совпадения случаев исключительной одаренности и разнообразных психических расстройств, и попытался их как-то объяснить.

Несмотря на то, что Ломброзо был далеко не первым, что и до него было немало сказано о странной и не вполне понятной связи между гениальностью и помешательством, авторство было закреплено за ним.

И когда говорят, что кто-то из великих заболел психически, без ссылок на Ломброзо не обходятся.

В этом смысле случай с Ломброзо не представляется чем-то исключительным.

Как известно, Америку открыл Христофор Колумб. Названа же она именем Америго Веспуччи.

Судя по одной из версий, Америго Веспуччи всего лишь написал и опубликовал несколько обративших на себя внимание статей. Статьи были посвящены индейскому житью-бытью. Ещё они содержали в себе какие-то географические подробности, почерпнутые из отчетов бывших там мореплавателей.

* * *

У Ломброзо было немало последователей. И оппонентов тоже немало.

Аргументы оппонентов впечатляют.

"Во-первых, - возражали оппоненты, - среди причисленных к гениям были люди в психическом плане совершенно нормальные. Во-вторых, в части случаев психические заболевания у великих развивались вследствие каких-то внешних воздействий: алкоголизм, сифилис, травмы головного мозга и т.д. В-третьих, - ещё один существенный довод, - напряженные поиски сами по себе далеко не безопасны. Своего рода профессиональная болезнь людей, пребывающих в состоянии психического перенапряжения и находящихся из-за этого на грани срыва".

Недаром сказано: "...кто умножает познание, умножает скорбь".

* * *

Следует подчеркнуть, что Ломброзо не столь категоричен в своих выводах, как утверждают его критики.

"Возможно ли, - вопрошает Ломброзо, - на основании имеющихся данных прийти к заключению, что гениальность вообще есть не что иное, как невроз, умопомешательство?"

И отвечает более чем определенно:

"Нет, такое заключение было бы ошибочным".

Дальше - больше:

"Вывести из этого заключение, что все гениальные личности непременно должны быть помешанными, значило бы впасть в громадное заблуждение".

И называет ряд выдающихся имен - в их числе Спиноза, Бэкон, Галилей, Данте, Вольтер, Колумб, Макиавелли, Микеланджело - не обнаруживавших сколько-нибудь заметных психических расстройств. Но эти вполне справедливые доводы, потерялись на общем фоне. Не влияют на общее впечатление. Не принимаются во внимание. Не вписываются в укоренившийся в коллективном подсознании стереотип.

* * *

Как бы там ни было, наличие тех или иных психических расстройств у значительной части выдающихся, не обязательно гениев, людей не являются досужим вымыслом.

Равно как и более заметное, по сравнению со среднестатистическими данными, наличие в кругу их родственников психически ненормальных людей. Красноречивое тому подтверждение - родня Достоевского. Из 140 человек, занесенных в семейную картотеку, те или иные проблемы с психикой имели 113. В их числе эпилептики, шизофреники, запойные пьяницы, самоубийцы. И ещё никто, ни чисто психологически, ни на генетическом уровне не нашел этому доказательное объяснение. Существуют отдельные соображения. Отдельные более или менее убедительные гипотезы. И не более того.

Так что Ломброзо может спать спокойно. Его имя, судя по всему, еще долго не выйдет из обихода. Оно как бы стало брендом для суждений подобного рода. Своего рода торговой маркой с намертво закрепленным имиджем.

И судя по всему, утверждениям типа "ломброзианский тип" применительно к людям, которым немного не повезло с внешностью; и типичный ломброзианский случай, если речь зайдёт о психическом заболевании то ли у известного писателя, то ли художника, то ли композитора, то ли ещё у кого-либо, - суждена долгая жизнь.

Кстати, ныне в Израиле живет сразу несколько потомков знаменитого еврейского ученого. Кто-то из них пошел по научной стезе, кто-то - по художественной. И, насколько нам известно, никто из них не обладает "ломброзианским типом" - уж очень хорошая наследственность досталась от прославленного предка! Источник