Истории
Подрыв киевского Крещатика диверсантами НКВД
24 сентября 1941 года на Крещатике начали взрываться радиоуправляемые мины, заложенные еще до отступления силами НКВД и РККА.
Панорама сгоревшего центра Киева, октябрь 1941 года.
Инженерные части и подразделения НКВД 37-й армии Юго-Западного фронта подорвали мосты через Днепр, при этом Наводницкий мост был подожжен, а затем подорван, когда на нем еще находились отступавшие ополченцы. Были также взорваны электроподстанция и водонасосная станция, горел подожженный во время боя вокзал, был подорван подвижной и маневровый железнодорожный состав (точнее, та его часть, которую не успели эвакуировать), железнодорожные стрелки, здания штабов Пинской флотилии, охранных войск НКВД и т. д. По донесению предателя немецкими саперами были разминированы здания некоторых киевских учреждений, поэтому немецкое командование посчитало, что больше взрывов в Киеве не будет. Но через пять дней, 24 сентября 1941 года, с интервалом в 10–15 минут начали взрываться гостиницы, магазины и жилые дома на Крещатике и прилегающих улицах. Запылали бутылки с зажигательной смесью (предварительно складированные на крышах этих зданий), которые, по официальной версии, должны были использовать бойцы ополчения во время уличных боев за город. Немецкие подразделения пытались тушить пожар, но шланг брандспойта, протянутый от Крещатика вниз к Днепру, был перерезан неизвестными. Пожары и взрывы продолжались до 28 сентября и производились при помощи радиоуправляемых мин, тайно заложенных специальными командами НКВД задолго до сдачи города. В результате этой масштабной диверсии дома на Крещатике выгорели почти все, уцелело лишь несколько домов в конце улицы. Точная численность немецких потерь неизвестна до сих пор, ясно лишь то, что эта акция произвела ошеломляющий психологический эффект на высшее руководство Германии.
Выдержка из статьи, газ. «Украiнське слово» за 21 октября 1941 г.:
«Первый взрыв тучей дыма затмил ясный день. Пламя охватило магазин «Детский мир» на углу Прорезной улицы и Крещатика. С этого началось. Взрыв следовал за взрывом.
Пожар распространился вверх по Прорезной улице и перекинулся на обе стороны Крещатика. Ночью киевляне наблюдали большое кровавое зарево, которое не утихало, а неустанно разрасталось. Большевики разрушили водопровод. Пожар гасить было невозможно.
Сгорело 5 лучших кинотеатров, Театр юного зрителя, Театр КОВО, радиотеатр, консерватория и музыкальная школа, центральный почтамт, дом горсовета, 2 наибольших универмага, 5 лучших ресторанов и кафе, цирк, городской ломбард, 5 наибольших отелей («Континенталь», «Савой», «Гранд-Отель» и др.), центральная городская железнодорожная станция (билетные кассы), Дом архитектора и ученых, 2 пассажа, типография, 8-я обувная фабрика, средняя школа, более 100 лучших магазинов.
Погибло много библиотек, интересных документов, ценных вещей. Например, в Киевской консерватории сгорел большой орган и около 200 роялей и пианино. Даже трудно себе представить и подсчитать огромные размеры этого неслыханного преступления Советов!».
Горящие здания "Детского мира" и Главпочтампта.
Впервые в практике Второй мировой войны были массово применены радиоуправляемые взрывные устройства (фугасы, взрываемые по радио с большого расстояния — до 400 км.). Подготовительные работы велись в строгой тайне, однако, киевляне быстро узнали в чем дело. Правда они и не подозревали о далеко идущих намерениях военных и о своем, фактически, заложничестве. Так, по воспоминаниям старожилов, в подвалы известного киевского «небоскреба» — дома Гинзбурга на ул. Институтской, 16-18 (теперь на этом месте находится гостиница «Україна» (ранее «Москва») взрывчатку в деревянных ящиках носили энкаведисты из своего здания напротив (позднее Октябрьский дворец), объясняя, что это они как будто перепрятывают архивы. Руководил операцией по минированию полковник Александр Голдович (начальник инженерных войск 37-й армии, оборонявшей Киев. После войны генерал-лейтенант, проживал в Москве).
Стояла сухая пора. Пожары нечем было гасить. Так как водопроводная станция была при отступлении большевиками взорвана и водопровод не действовал, то тушить пожары было нечем, поэтому скоро весь Крещатик превратился в бушующее море огня. Через день из Германии были доставлены по воздуху длинные шланги, и появилась возможность тушить водой, накачиваемой прямо из Днепра. Немцы поставили на набережной свои пожарные машины (киевские были угнаны Красной Армией), проложили шланги через Пионерский парк, качали воду из Днепра. Но вездесущие диверсанты резали и эти шланги в зарослях парка.
Немецкие пожарные части возле руин дома №28-2 (комендатура) на Крещатике
Немцы предприняли все доступные средства по спасению города, они предупреждали население через радиорупоры и выделили специальные команды, которые побежали по домам всего центра Киева, убеждая жителей выходить на улицу, эвакуируя детей и больных. Оповещение киевлян оккупационными властями осуществлялось при помощи передвижных громкоговорящих установок. Много уговаривать не приходилось. Жители — кто успел схватить узел, а кто в чем стоял — бежали в парки над Днепром, на Владимирскую горку, на бульвар Шевченко, на стадион. Было много погибших, обгоревших и раненых. Немцы оцепили весь центр города. Пожар расширялся: горели уже и параллельные Пушкинская и Меринга, поперечные улицы Прорезная, Институтская, Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Пассаж. Было впечатление, что взрывается весь город. В Киеве был введен комендантский час - с 20.00 до 5.00 по "немецкому времени".
Киевляне слушают громкоговоритель на автомобиле 637 роты пропаганды
Над центром Киева, образовались мощные воздушные потоки, в которых, как в трубе, высоко взлетали горящие щепки, бумаги, головни, посыпая то Бессарабку, то Печерск. Поэтому на все крыши взобрались немцы, полицейские, дворники, добровольцы, засыпали падающие сверху головни песком, затаптывали угли. Погорельцы ночевали в противовоздушных щелях, в кустах бульваров и парков.
Взрывы закончились 28 сентября. Основной пожар продолжался две недели, и две недели вокруг центра стояло оцепление из автоматчиков.
Последствия взрывов и пожаров были ужасающими: исторического центра Киева, составлявшего славу города, больше не существовало. В горы обожженного битого кирпича, обгоревшие скелеты зданий превращены Крещатик и еще три километра прилегающих к нему улиц: Николаевская (ныне Городецкого), Меринговская (Заньковецкой), Ольгинская, часть Институтской, Лютеранской, Прорезной, Пушкинской, Фундуклеевской (Богдана Хмельницкого), бульвара Шевченко, Большой Васильковской, Думская площадь (Майдан Незалежности) — всего 940 крупных жилых и административных зданий, среди них пять лучших кинотеатров, театр, консерватория, цирк. Также в Киеве полностью сгорело 211 частных одноэтажных домов, повреждено - 87.
Погорельцы у фонтана в сквере возле Золотых ворот. Сентябрь 1941 г.
Основная волна взрывов и поджогов продолжались с 24 по 28 сентября, пожар продолжался в течение двух недель. От взрывов и пожаров погибло несколько тысяч киевлян и несколько сотен немцев. Около 50 тысяч киевлян остались без жилья и имущества. По всему Киеву перемещались бездомные люди со спасенными пожитками.
Воспоминания очевидцев
Профессор Борис Касьянович Жук вспоминает: «На третий день прихода немцев мне пришлось быть по делам в части города, носящей название Липки. Около 2-х часов дня я услышал сильный взрыв со стороны Крещатика. Оказывается, был взорван угол дома, в котором находилось отделение комендатуры. От взрыва погибло около 20 немецких офицеров и много киевлян, стоявших в очереди за получением пропусков».
Всеволоду Войтенко, было тогда неполных 17 лет, он жил в столице с родителями и двумя братьями. Он вспоминал: «Возвращались через Крещатик, и когда проходили напротив Прорезной, услышали взрыв огромной силы. В начале войны был издан приказ о сдаче радиоприемников, сдавали их на склад, который находился на углу Крещатика и Прорезной. Приемники оставались там и во время оккупации. И вот в этом доме произошел мощнейший взрыв, а сразу после этого начались взрывы в соседних зданиях».
Анатолий Кузнецов: «Это было 24 сентября, в четвертом часу дня. Дом немецкой комендатуры с “Детским миром” на первом этаже взорвался. Взрыв был такой силы, что вылетели стекла не только на самом Крещатике, но и на параллельных ему улицах Пушкинской и Меринга. Стекла рухнули со всех этажей на головы немцев и прохожих, и многие сразу же были поранены. На углу Прорезной поднялся столб огня и дыма Толпы побежали - кто прочь от взрыва, кто, наоборот, к месту взрыва, смотреть. В первый момент немцы несколько растерялись, но потом стали строить цепь, окружили горящий дом и хватали всех, кто оказался в этот момент перед домом или во дворе.
Волокли какого-то долговязого рыжего парня, зверски его били, и разнесся слух, что это партизан, который принес в «Детский мир» радиоприемник - якобы сдавать, но в приемнике была адская машина. Всех арестованных вталкивали в кинотеатр здесь же рядом, и скоро он оказался битком набитым израненными, избитыми и окровавленными людьми.
В этот момент в развалинах того же самого дома грянул второй, такой же силы, взрыв. Теперь рухнули стены, и комендатура превратилась в гору кирпича. Крещатик засыпало пылью и затянуло дымом. Третий взрыв поднял на воздух дом напротив - с кафе-кондитерской, забитой противогазами, и с немецкими учреждениями. Немцы оставили кинотеатр и с криками: «Спасайтесь, Крещатик взрывается!» - бросились бежать кто куда, а за ними арестованные, в том числе и рыжий парень. Поднялась невероятная паника. Крещатик действительно взрывался».
И. Хорошунова: «24-го, мы шли с Нюсей по Львовской улице, когда один за другим послышалось несколько взрывов. Со стороны Крещатика поднялся темный столб дыма. Никто еще ничего о взрыве не знал…. Оказалось, что это действительно взорвалась жандармерия, а за ней комендатура. Погибло много народа, и начался пожар. В городе поднялась тревога. К вечеру пожар усилился. Зарево снова, как в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое, поднялось над городом. Снова поползли слухи, что минирован весь город. Побежали во все стороны люди с вещами. С Крещатика, где начался пожар, выселялись. А взрывы все слышались с той стороны….
Искали причины взрыва. Город был полон легендами, что какой-то еврей принес в жандармерию приемник, начиненный динамитом. И что когда этот динамит взорвался, взорвались заложенные в доме мины замедленного действия, взрывающиеся от детонации. Никто ничего толком не знал. Говорили, что немцы специально жгут город и не собираются в нем оставаться. Другие говорили, что немцы, наоборот, стараются остановить пожар, но будто бы невидимые партизаны им мешают. И что пожар нельзя остановить, потому что нет в городе воды» [И. Хорошунова. Первый год войны. Киевские записки].
Панорама сгоревшего центра Киева, октябрь 1941 года.
Инженерные части и подразделения НКВД 37-й армии Юго-Западного фронта подорвали мосты через Днепр, при этом Наводницкий мост был подожжен, а затем подорван, когда на нем еще находились отступавшие ополченцы. Были также взорваны электроподстанция и водонасосная станция, горел подожженный во время боя вокзал, был подорван подвижной и маневровый железнодорожный состав (точнее, та его часть, которую не успели эвакуировать), железнодорожные стрелки, здания штабов Пинской флотилии, охранных войск НКВД и т. д. По донесению предателя немецкими саперами были разминированы здания некоторых киевских учреждений, поэтому немецкое командование посчитало, что больше взрывов в Киеве не будет. Но через пять дней, 24 сентября 1941 года, с интервалом в 10–15 минут начали взрываться гостиницы, магазины и жилые дома на Крещатике и прилегающих улицах. Запылали бутылки с зажигательной смесью (предварительно складированные на крышах этих зданий), которые, по официальной версии, должны были использовать бойцы ополчения во время уличных боев за город. Немецкие подразделения пытались тушить пожар, но шланг брандспойта, протянутый от Крещатика вниз к Днепру, был перерезан неизвестными. Пожары и взрывы продолжались до 28 сентября и производились при помощи радиоуправляемых мин, тайно заложенных специальными командами НКВД задолго до сдачи города. В результате этой масштабной диверсии дома на Крещатике выгорели почти все, уцелело лишь несколько домов в конце улицы. Точная численность немецких потерь неизвестна до сих пор, ясно лишь то, что эта акция произвела ошеломляющий психологический эффект на высшее руководство Германии.
Выдержка из статьи, газ. «Украiнське слово» за 21 октября 1941 г.:
«Первый взрыв тучей дыма затмил ясный день. Пламя охватило магазин «Детский мир» на углу Прорезной улицы и Крещатика. С этого началось. Взрыв следовал за взрывом.
Пожар распространился вверх по Прорезной улице и перекинулся на обе стороны Крещатика. Ночью киевляне наблюдали большое кровавое зарево, которое не утихало, а неустанно разрасталось. Большевики разрушили водопровод. Пожар гасить было невозможно.
Сгорело 5 лучших кинотеатров, Театр юного зрителя, Театр КОВО, радиотеатр, консерватория и музыкальная школа, центральный почтамт, дом горсовета, 2 наибольших универмага, 5 лучших ресторанов и кафе, цирк, городской ломбард, 5 наибольших отелей («Континенталь», «Савой», «Гранд-Отель» и др.), центральная городская железнодорожная станция (билетные кассы), Дом архитектора и ученых, 2 пассажа, типография, 8-я обувная фабрика, средняя школа, более 100 лучших магазинов.
Погибло много библиотек, интересных документов, ценных вещей. Например, в Киевской консерватории сгорел большой орган и около 200 роялей и пианино. Даже трудно себе представить и подсчитать огромные размеры этого неслыханного преступления Советов!».
Горящие здания "Детского мира" и Главпочтампта.
Впервые в практике Второй мировой войны были массово применены радиоуправляемые взрывные устройства (фугасы, взрываемые по радио с большого расстояния — до 400 км.). Подготовительные работы велись в строгой тайне, однако, киевляне быстро узнали в чем дело. Правда они и не подозревали о далеко идущих намерениях военных и о своем, фактически, заложничестве. Так, по воспоминаниям старожилов, в подвалы известного киевского «небоскреба» — дома Гинзбурга на ул. Институтской, 16-18 (теперь на этом месте находится гостиница «Україна» (ранее «Москва») взрывчатку в деревянных ящиках носили энкаведисты из своего здания напротив (позднее Октябрьский дворец), объясняя, что это они как будто перепрятывают архивы. Руководил операцией по минированию полковник Александр Голдович (начальник инженерных войск 37-й армии, оборонявшей Киев. После войны генерал-лейтенант, проживал в Москве).
Стояла сухая пора. Пожары нечем было гасить. Так как водопроводная станция была при отступлении большевиками взорвана и водопровод не действовал, то тушить пожары было нечем, поэтому скоро весь Крещатик превратился в бушующее море огня. Через день из Германии были доставлены по воздуху длинные шланги, и появилась возможность тушить водой, накачиваемой прямо из Днепра. Немцы поставили на набережной свои пожарные машины (киевские были угнаны Красной Армией), проложили шланги через Пионерский парк, качали воду из Днепра. Но вездесущие диверсанты резали и эти шланги в зарослях парка.
Немецкие пожарные части возле руин дома №28-2 (комендатура) на Крещатике
Немцы предприняли все доступные средства по спасению города, они предупреждали население через радиорупоры и выделили специальные команды, которые побежали по домам всего центра Киева, убеждая жителей выходить на улицу, эвакуируя детей и больных. Оповещение киевлян оккупационными властями осуществлялось при помощи передвижных громкоговорящих установок. Много уговаривать не приходилось. Жители — кто успел схватить узел, а кто в чем стоял — бежали в парки над Днепром, на Владимирскую горку, на бульвар Шевченко, на стадион. Было много погибших, обгоревших и раненых. Немцы оцепили весь центр города. Пожар расширялся: горели уже и параллельные Пушкинская и Меринга, поперечные улицы Прорезная, Институтская, Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Пассаж. Было впечатление, что взрывается весь город. В Киеве был введен комендантский час - с 20.00 до 5.00 по "немецкому времени".
Киевляне слушают громкоговоритель на автомобиле 637 роты пропаганды
Над центром Киева, образовались мощные воздушные потоки, в которых, как в трубе, высоко взлетали горящие щепки, бумаги, головни, посыпая то Бессарабку, то Печерск. Поэтому на все крыши взобрались немцы, полицейские, дворники, добровольцы, засыпали падающие сверху головни песком, затаптывали угли. Погорельцы ночевали в противовоздушных щелях, в кустах бульваров и парков.
Взрывы закончились 28 сентября. Основной пожар продолжался две недели, и две недели вокруг центра стояло оцепление из автоматчиков.
Последствия взрывов и пожаров были ужасающими: исторического центра Киева, составлявшего славу города, больше не существовало. В горы обожженного битого кирпича, обгоревшие скелеты зданий превращены Крещатик и еще три километра прилегающих к нему улиц: Николаевская (ныне Городецкого), Меринговская (Заньковецкой), Ольгинская, часть Институтской, Лютеранской, Прорезной, Пушкинской, Фундуклеевской (Богдана Хмельницкого), бульвара Шевченко, Большой Васильковской, Думская площадь (Майдан Незалежности) — всего 940 крупных жилых и административных зданий, среди них пять лучших кинотеатров, театр, консерватория, цирк. Также в Киеве полностью сгорело 211 частных одноэтажных домов, повреждено - 87.
Погорельцы у фонтана в сквере возле Золотых ворот. Сентябрь 1941 г.
Основная волна взрывов и поджогов продолжались с 24 по 28 сентября, пожар продолжался в течение двух недель. От взрывов и пожаров погибло несколько тысяч киевлян и несколько сотен немцев. Около 50 тысяч киевлян остались без жилья и имущества. По всему Киеву перемещались бездомные люди со спасенными пожитками.
Воспоминания очевидцев
Профессор Борис Касьянович Жук вспоминает: «На третий день прихода немцев мне пришлось быть по делам в части города, носящей название Липки. Около 2-х часов дня я услышал сильный взрыв со стороны Крещатика. Оказывается, был взорван угол дома, в котором находилось отделение комендатуры. От взрыва погибло около 20 немецких офицеров и много киевлян, стоявших в очереди за получением пропусков».
Всеволоду Войтенко, было тогда неполных 17 лет, он жил в столице с родителями и двумя братьями. Он вспоминал: «Возвращались через Крещатик, и когда проходили напротив Прорезной, услышали взрыв огромной силы. В начале войны был издан приказ о сдаче радиоприемников, сдавали их на склад, который находился на углу Крещатика и Прорезной. Приемники оставались там и во время оккупации. И вот в этом доме произошел мощнейший взрыв, а сразу после этого начались взрывы в соседних зданиях».
Анатолий Кузнецов: «Это было 24 сентября, в четвертом часу дня. Дом немецкой комендатуры с “Детским миром” на первом этаже взорвался. Взрыв был такой силы, что вылетели стекла не только на самом Крещатике, но и на параллельных ему улицах Пушкинской и Меринга. Стекла рухнули со всех этажей на головы немцев и прохожих, и многие сразу же были поранены. На углу Прорезной поднялся столб огня и дыма Толпы побежали - кто прочь от взрыва, кто, наоборот, к месту взрыва, смотреть. В первый момент немцы несколько растерялись, но потом стали строить цепь, окружили горящий дом и хватали всех, кто оказался в этот момент перед домом или во дворе.
Волокли какого-то долговязого рыжего парня, зверски его били, и разнесся слух, что это партизан, который принес в «Детский мир» радиоприемник - якобы сдавать, но в приемнике была адская машина. Всех арестованных вталкивали в кинотеатр здесь же рядом, и скоро он оказался битком набитым израненными, избитыми и окровавленными людьми.
В этот момент в развалинах того же самого дома грянул второй, такой же силы, взрыв. Теперь рухнули стены, и комендатура превратилась в гору кирпича. Крещатик засыпало пылью и затянуло дымом. Третий взрыв поднял на воздух дом напротив - с кафе-кондитерской, забитой противогазами, и с немецкими учреждениями. Немцы оставили кинотеатр и с криками: «Спасайтесь, Крещатик взрывается!» - бросились бежать кто куда, а за ними арестованные, в том числе и рыжий парень. Поднялась невероятная паника. Крещатик действительно взрывался».
И. Хорошунова: «24-го, мы шли с Нюсей по Львовской улице, когда один за другим послышалось несколько взрывов. Со стороны Крещатика поднялся темный столб дыма. Никто еще ничего о взрыве не знал…. Оказалось, что это действительно взорвалась жандармерия, а за ней комендатура. Погибло много народа, и начался пожар. В городе поднялась тревога. К вечеру пожар усилился. Зарево снова, как в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое, поднялось над городом. Снова поползли слухи, что минирован весь город. Побежали во все стороны люди с вещами. С Крещатика, где начался пожар, выселялись. А взрывы все слышались с той стороны….
Искали причины взрыва. Город был полон легендами, что какой-то еврей принес в жандармерию приемник, начиненный динамитом. И что когда этот динамит взорвался, взорвались заложенные в доме мины замедленного действия, взрывающиеся от детонации. Никто ничего толком не знал. Говорили, что немцы специально жгут город и не собираются в нем оставаться. Другие говорили, что немцы, наоборот, стараются остановить пожар, но будто бы невидимые партизаны им мешают. И что пожар нельзя остановить, потому что нет в городе воды» [И. Хорошунова. Первый год войны. Киевские записки].