Данная статья была написана сотрудником библиотеки Колпашевского кадетского корпуса Ниной Ситниковой.


"Колпашево – некогда административный центр Нарымского округа особой территориальной единицы в составе Западно-Сибирского края, определенной для уничтожения "врагов народа". Со всего Союза свозили их сюда. Русло реки Оби медленно, но вполне заметно перемещается правее, ежегодно отнимая у города Колпашево несколько метров суши.

В 1979 году в ночь с 30 апреля на 1 мая в очередной раз обвалился край берега почти в самом центре города, в нескольких десятках метров от того места, где обрывается, упираясь в Обь, улица Ленина. Со стороны реки открылась страшная картина. Из обрыва, начиная с глубины приблизительно двух метров, торчали человеческие останки: руки, ноги, головы.

Открывшийся срез захоронения имел размеры до четырех метров в ширину и до трех метров в глубину. Трупы в могиле были сложены штабелями. И если верхние из них полностью истлели, то нижние сохранились на редкость хорошо, даже по лицам можно было произвести опознание умерших, а вернее - убитых. В затылочной части черепов были пулевые отверстия. Во многих черепах было их по два, причем второе приходилось на височную кость. Первыми обнаружили захоронение мальчишки. На берег хлынул народ.

Городские власти спохватились не сразу, так как в эти часы готовились важные мероприятия, сколачивались праздничные трибуны. Хотя о существовании могилы большинство колпашевцев до мая 1979 года даже не подозревало, вопрос о ее происхождении не возник, потому что здесь, на месте бывшего пустыря, в середине 1930-х был построен городок НКВД.

Берег реки Обь в мае 1979 года после размыва захоронения
Фото из архива семьи Гомелля

Здание окротдела НКВД, со слов очевидцев событий, находилось в 30-40 метрах от берега Оби, окруженное примерно трехметровым забором по периметру 150х150 метров. Кроме того, наверху была натянута колючая проволока. Над забором возвышались три сторожевые вышки. Недалеко от здания НКВД находилось здание тюрьмы, состоящее из 6 камер. Здесь содержались арестованные и приговоренные к расстрелу. Здесь же в одной из камер приводились в исполнение приговоры Особого совещания (тех самых "троек" и "двоек").

Ворота, выходящие на улицу Дзержинского, всегда были заперты. Да и через двери парадного крыльца редко кто заходил в дневное время внутрь. Таким молчаливым и мрачным здание НКВД запомнилось большинству колпашевских старожилов.

События разворачивались следующим образом. Городские власти пришли в себя от первого шока. Уже в течение суток солдаты строительного батальона обнесли место захоронения забором, на помощь прислали дружинников, которые дежурили у могилы и на подступах к ней. Милицейский наряд оставался здесь и на ночь. Большинство людей приходило сюда просто из любопытства. Но было и другое, самое, может быть, страшное.

К разверстой могиле шли родственники тех, кто бесследно исчез в застенках Колпашевского НКВД. Дети и жены, братья и сестры. Многим из них казалось, что среди сложенных штабелями трупов они узнают своих близких.

Городским властям пришлось дать разъяснение (не через печать, разумеется, а через секретарей первичных парторганизаций, профсоюзных работников, депутатов исполкомов – т.е. никого ни к чему не обязывающим образом). Разъяснения сводились к тому, что здесь были похоронены расстрелянные во время войны дезертиры.

Странно. Сибиряки народ не слабодушный. Да и какой смысл свозить в Колпашево дезертиров - все-таки 1420 расстрелянных многовато для маленького сибирского городка, в котором по данным переписи 1938 года проживало 14857 человек. Свозить тайком, чтобы никто не слышал и расстреливать их. Впрочем, сами колпашевцы в россказни о дезертирах не очень-то и поверили. Так что же произошло в Колпашеве в мае 1979 года?

О массовых репрессиях до сих пор нет полной информации. Расстрельные списки, свидетельства жертв и исполнителей позволяют воссоздать картину.
Из показаний непосредственного исполнителя расстрелов Сергея Григорьевича К.: "Тогда действовала бригада, которой для храбрости давали спирт. За забором были устроены трапы, по которым арестованные шли к вырытой яме. Очередной из них доходил до определенного места. Раздавался выстрел из укрытия. Человек падал в яму. Сложилось твердое убеждение, что за тем забором были тысячи невинно осужденных людей…"

К массовым репрессиям понуждали и спускаемые "сверху" контрольные цифры разоблачения и обезвреживания. Многим из них предъявлялись сфабрикованные обвинения о принадлежности к мифической эсеро-монархической организации. Расстрелы явно носили групповой характер – как это и было на самом деле. Сооружались дощатые настилы, их еще называли "коробами". Размеры такого "короба" составляли 3-4 метра в длину, 2-3 метра в ширину и немногим более метра по вертикали. В тюрьму обычно прибывали этапы по 40-50 человек. После приведения приговоров в исполнение трупы плотно укладывались "валетом", присыпались известью (для дезинфекции и чтобы лишний раз не закапывать до прибытия очередной группы в ямах, вырытых во дворе). Впоследствии, когда поток осужденных резко увеличился, расстрелянных стали закапывать под настилом камеры. Ямы с трупами, как указывала инструкция, сравнивались с землей и ничем не обозначались.

Вернемся к тем майским дням. Город Колпашево переживал странные, тягостные, ни на что не похожие дни. Город Томск пребывал в напряженном раздумье. Сигнал тревоги долетел до Москвы. И там решили - это "антисоветские" трупы, их не было и не должно было быть.

3 мая место захоронения было обнесено высоким забором с надписью "Санитарная зона". Возле зоны появилась охрана, чтобы не позволять людям приносить цветы и ставить свечи. Разумеется, никто особо не задумывался над вопросом о перезахоронении останков, как того требовало местное население. Ему, этому населению, было заявлено: "Вот еще, будем мы тут врагов народа перезахоранивать!"

Средства для ликвидации захоронения были выделены значительные. Поначалу была предпринята попытка раскопать могилу с берега и вывезти останки расстрелянных на автомашинах, но скоро от этого отказались по причине непростой конфигурации захоронения (многие местные жители утверждали, что ям было несколько), да и трупов было очень много.

Использование техники на краю обрыва затруднял подвижный песчаный грунт. Тогда было решено - берег попросту размыть. К яру подошел мощнейший двухтысячесильный буксир серии ОТ. Буксир поставили кормой к берегу, намертво закрепив тросом лебедки. На полных оборотах заработали винты, вода ударила под обрыв. Позже для ускорения работ рядом поставили другой двухтысячник. Только один из них сжег 60 тонн горючего.

Один из капитанов теплоходов рассказывает:
"Трупы стали падать в воду. Мерзлый верхний слой обваливался большими глыбами по мере размывания нижнего, талого слоя грунта. Было много ям. Трупы были целые, разной величины. В это время на берегу бурили скважины, искали новые, необнаруженные захоронения. Страх был у меня".

А вот слова одного из старпомов:
"Двигатели перегревались. Нас обрывало (трос лопался), мы несколько раз отходили. Нам объясняли, что это санитарное мероприятие. Говорили, чтоб мы не распространялись об этом... Ниже по течению работали катера, ловили тех, кто уплыл, кого не размолотило винтами".

Все лето на спасательной станции прожили двое чужаков. И хотя они были одеты в спортивные костюмы, об их обязанностях колпашевцы недолго гадали. Они должны были находить на реке упущенные трупы. Говорят, они за все это время ни разу не обратились друг к другу по имени. На прямой вопрос "Как звать-то?" один из них мрачно пошутил: "Меньше будешь знать – дольше проживешь". Местные жители диву дались, с какой легкостью заезжие «спортсмены» раздобыли два лодочных мотора "Вихрь", крайне дефицитных в здешних краях. И еще больше – той королевской щедрости, с какой легкостью моторы были оставлены "на добрую память". А вот портативные рации были увезены с собой.

То, что происходило затем на Оби у Колпашева, не вполне ясно даже участникам и очевидцам событий. Дальше в Колпашеве происходила "война". Двухнедельная битва живых с мертвыми. Были сформированы отряды из сотрудников МВД, КГБ, а также созданы дружины добровольцев, которых посадили на моторные лодки и перегородили ими реку. С заводов им стали доставлять ненужный железный лом. Задача этих отрядов состояла в том, чтобы подплыть к трупу, привязать груз лома к нему и утопить. Злая ирония заключалась в том, что дружинников-"добровольцев" формировали не так уж добровольно, и более того у большинства из них, вероятно, могли быть родственники в этой яме. Тем не менее, за две недели большую часть трупов удалось "героически" утопить. Некоторые тела были все же этими работниками упущены. По прошествии лета и даже на следующий год попадались плавающие трупы расстрелянных, которых носило со сплавом леса по реке".


Анатолий Потёкин

Яр

Безвинно погибшим в 30-е годы посвящается

Я расстрелян. Судили меня налегке.
Исполнители казни тупы и безлики.
В темноте, в глубине, на кровавом песке
Задохнулись последние крики.
Я расстрелян. А рядом другие тела.
Бессловесны, с открытыми ртами…
Так за что нас, судьбина, сюда загнала,
Навалив друг на друга пластами?

Мы расстреляны и остаемся во мгле,
В этой вечной могильной опале.
Люди! Все, кто еще на земле,
Мы безвинною жертвою пали!

Мы расстреляны. Тут не поверят словам,
Палачей не разжалобить здешних.
Уводили в подвал. Здесь нас всех убивал
Водкой пахнущий энкаведешник.

Мы расстреляны. Боже, хоть ты помоги!
Мы к тебе обращались не часто.
Донеси до живых: мы совсем не враги,
Нам с позорным клеймом не венчаться.

Мы расстреляны. Слезы людей велики,
Кто же выживет, злобу осиля?
В нас остался вопрос от предсмертной тоски:
"Неужели все это Россия?"

Мы расстреляны, наша беда улеглась –
Мы глухие, слепые, немые…
Будь ты проклята, нас погубившая власть,
В годы страшные, тридцать седьмые…
Мы расстреляны. Где то плывут облака,
Над землей нависая, как замять.
Нас забудут совсем, навсегда, на века,
Иль по нам не утратится память?

Источник