К-8 после всплытия в аварийном режиме. Фотография сделана с борта американского патрульного самолета

7 апреля 1989 года вошло в сердца всех подводников, тогда еще великого и могучего государства, имя которому было, Советский Союз, как день памяти и скорби по экипажу атомной подводной лодки «Комсомолец». Эта всенародная катастрофа не только «открыла глаза» мирному советскому обществу на риск профессии подводника, но и приоткрыла занавес таинственности перед молохом огня и воды, главными врагами подводников.

Только после этой даты, ставшей Днем Памяти подводников, появилась правда о гибели десятка субмарин. Не остались без внимания и аварии на лодках, трагедии которых были не столь масштабными. Но все же - были. Причем, число погибших с каждым годом увеличивало и без того скорбный список тех, кого навечно взяло море, но кого мы помнили и обязаны помнить, ведь треть всех погибших - украинцы.

Видимо настало время назвать, если не имена, то хотя бы число членов экипажей подводных кораблей флота, отдавших свои жизни во имя защиты рубежей Родины. Только на подводных лодках при выполнении задач боевой службы и боевого дежурства в море погибло официально 895 человек. Много это или мало…

В масштабах представителей пехоты-«царицы полей» - это всего полк. Но в масштабах флота - это целая флотилия подготовленных экипажей. Говоря об этом, в день памяти подводников, 7 апреля, хочется сказать, что, несмотря на провозглашенный лозунг «никто не забыт и ничто не забыто», остаются еще события, оставшиеся «Белыми пятнами истории». И за 19 лет до трагического 7 апреля 1989 года, когда погиб К-278 «Комсомолец», было еще 8 апреля 1970 года, день гибели лодки К-8...

Это трагедии-близнецы: одинаковые причины аварии, одинаковые трагедии, практически одинаковое число погибших. Но если о «Комсомольце» сказано практически все, то о К-8 еще не все сказано.

Сорок один год назад, 8 апреля 1970 года, в преддверии 100-летия со дня рождения вождя пролетариата, в 22 часа 29 минут на атомной подводной лодке К-8 произошла беда, стоившая впоследствии жизни кораблю и 52 членам экипажа. Об этой катастрофе кое-что сказано, но именно о данной трагической дате, почему-то забывают именно 7 апреля. Как забывают и о том, что были погибшие, были спасенные, а были и спасатели.

Один из первенцев советского атомного подводного флота стал еще одной жертвой «холодной войны». Когда Советский Союз активно включился в гонку вооружений и вслед за американцами разработали проекты атомных подводных лодок, каждой из них пророчили славное будущее. Один за другим судостроительные заводы покидали мощнейшие атомоходы, предназначенные для несения боевой службы в океане.

Нечасто советский народ мог услышать об успешных походах подводников, что уж говорить о тех случаях, когда субмарина навсегда уходила в глубины морей и океанов. Это событие становилось реальным только в военных городках, где в один момент своих мужей и отцов могли потерять сотни семей. Тогда говорить о катастрофах было не принято.

«ПРОКЛЯТАЯ ВОСЬМЕРКА»

Первенцем в серии в 1959 году стала К-3, названная со временем «Ленинский комсомол» и вошедшая с этим именем в историю флота. Следом за ней 29 декабря того же 1959-го в строй вступила К-5. А через два дня, 31 декабря -- и К-8. Должна была стать следующая «семеркой», счастливой К-7, но, под самый-самый Новый Год, под планы «партии и советского правительства» вышла на просторы «восьмерка». А серия лодок этого проекта 627 состояла из … 13 единиц. На протяжении всей службы, «восьмерку» подстерегали аварии. Именно она должна была первой из советских атомоходов всплыть в районе Северного полюса. Но из-за аварии реактора, покорение полюса досталось «Ленинскому комсомолу».

Она же, должна была идти в свою первую автономку (боевую службу в Атлантику), однако вновь авария и ремонт. Уже она в далеком гарнизоне Гремиха – у всех лодок «норма», а на «восьмерке» опять авария. Так продолжалось до мая 1969-го, когда К-8 принял под свое командование опытный подводник, кавалер ордена Красного Знамени за нанесение реального торпедного ядерного удара, капитан 2-го ранга Всеволод Борисович Бессонов.

Капитан 2-го ранга Всеволод Борисович Бессонов

Памятник командиру субмарины К8 Бессонову В.Б. (Льгов)

Экипаж «восьмерки» с радостью узнал, что лодке, наконец-то, предстоит выполнение задач боевой службы в Атлантике. С радостью потому, что, по мнению ранее служивших на К-8, ей было дано имя «проклятой лодки». По воспоминаниям немногочисленных ветеранов известно, что экипаж прямо рвался в море, чтобы доказать свою полноценность, как экипажа, так и корабля.

В полярную ночь с 16 на 17 февраля 1970-го «восьмерка» вышла на свою первую и … последнюю автономку. Впереди Атлантика, выполнение боевых задач в Средиземном море и возвращение к 17 апреля в родную Гремиху. Весь экипаж был полон решимости доказать всем – командованию флота и флотилии, товарищам с других «бортов», а главное себе, что «восьмерка» полноценная боевая единица. Все 125 человек, которые были на ее борту. И все это на фоне праздника 100-летия со дня рождения Владимира Ульянова-Ленина.

Наступил судный день 8 апреля, день который перевернет жизнь многих. И тех, кто был на лодке, и тех, кто ждал их на берегу… Все шло по плану до тех пор, пока… Из рубки гидроакустиков не повалил густой дым. «Аварийная тревога!» раздалось в центральном отсеке.

Это короткое словосочетание и сегодня стремглав подымет с дивана не одного ветерана. А тогда по команде все как один бросились на посты. Не успели занять свои места, как новый пожар вспыхнул в седьмом отсеке. Но лодка на ходу, рули «на всплытие», еще «дышит» реактор, вот-вот подводники «в перископы увидят волну…».

Пожар развивался столь стремительно, что не все из седьмого отсека успели воспользоваться индивидуальными дыхательными аппаратами. Тогда и появились первые жертвы главных врагов подводников – пожара и дыма.

Лодка всплыла, часть экипажа приступила к борьбе за живучесть и оказанию помощи первым раненым.

Но в это же самое время в том же седьмом отсеке на пульте управления ГЭУ (атомного реактора) находилось четверо офицеров, даже не помышлявших об оставлении отсека. Спустя сорок один год мы можем сказать, что имена всех четверых достойны того, чтобы быть вписанными в историю, пусть бывшего, но нашего Отечества, золотыми буквами.

Вот эти имена: Валентин Хаславский, Александр Чудинов, Геннадий Чугунов и Георгий Шостаковский. Они просто не имели права покинуть пульт до того, пока не заглушат ядерный реактор. Они понимали, что погибнут, но в то же время не могли покинуть боевой пост. Их последними словами были: «Кислорода больше нет! Ребята, прощайте, не поминайте нас лихом! Все!»

В это же время число погибших стремительно стало увеличиваться - пять, восемь, тринадцать… Тринадцатым по роковому совпадению стал тот, в чьи обязанности входила борьба за жизнь - корабельный врач капитан Анатолий Мефодиевич Соловей.

На лодках проекта 627 восьмой отсек был жилым. В нем был корабельный лазарет, в котором находился два дня назад прооперированный старшина 1-й статьи Юрий Ильченко. Врач, верный клятве Гиппократа, одел свой аппарат на старшину, и тем спас его ценой своей жизни. К моменту окончательного всплытия лодки и возможности открыть верхний кормовой люк, погибших было уже 30…

Капитан медицинской службы Анатолий Мефодиевич Соловей

Последняя фотография корабельного врача. В лазарете он снят с тем, кого спас ценой своей жизни…

Всех погибших, которых можно было достать через люк восьмого отсека, положили в кормовую надстройку. Там они и остались навсегда.

А что же лодка? «Восьмерка» была наплаву, но не более. Из-за огромной температуры вышли из строя генераторы, не работали основные средства связи, а резервные были пригодны лишь к работе в зоне видимости. Только сигнальными ракетами и могли подводники аварийной лодки привлечь к себе внимание в центре Бискайского залива. В таком неведении и томительном ожидании, имея треть экипажа погибших, а часть пораженных, прошла ночь и полдня 9 апреля. В районе 14 часов 15 минут на горизонте был замечен сухогруз. По приказанию командира были даны пять красных ракет, на которые среагировал канадский транспорт «Глоу Де Ор». Среагировать-то, среагировал, да подойдя на дистанцию в 15 кабельтовых, резко изменил курс и … убыл своим курсом.

Почему так поступил «канадец», и сегодня непонятно. Даже с точки зрения «холодной войны» морское братство не отменяло ни НАТО, ни Варшавский Договор.

Пошли вторые сутки аварии, но ни в Главном Штабе, ни в родной базе не знают, что случилось с лодкой - для всех К-8 в боевом строю и готова выполнить любой приказ Родины - у нее торпеды, как с обычным, так и ядерным зарядом.

Наступило утро 10 апреля, когда на горизонте появилось судно. После очередных пяти ракет к лодке подошел болгарский сухогруз «Авиор», капитаном которого был Рем Германович Смирнов из Мурманского морского пароходства. Как обрадовались советские моряки, когда с борта сухогруза им сказали: «Держитесь братушки».

А еще запомнили оставшиеся в живых вкус сигарет «Шипка», той Шипки, которая и сегодня является символом славянской дружбы. По сложной цепочке радионитей (Болгарское морское пароходство в Варне – ВМС Болгарии, там же – оперативный дежурный ЧФ в Севастополе – Главный штаб ВМФ в Москве), да и то не сразу, было доложено о ситуации. И уже находящиеся рядом советские суда министерства морского флота и корабли ВМФ ринулись на помощь К-8. А дифферент на корму все время увеличивался. И потому командир отправил на болгарский сухогруз часть экипажа, нахождение которого на лодке не было столь необходимым.

К вечеру на место аварии прибыли советские суда «Касимов», «Саша Ковалев», «Комсомолец Литвы», чуть позднее «гидрограф» Северного флота «Харитон Лаптев», корабль, выполняющий задачи в море в интересах разведки. Связь с Москвой была налажена, тревоги, судя по докладам командира, ничто не вызывало. Из Североморска и районов учений «Океан» к месту аварии спешили, а фактически «летели на всех парах» паросиловые крейсер «Мурманск» и плавбаза «Волга» с резервным экипажем.

И в это же самое время, а точнее чуть раньше, в самом центре Москвы, в Главном Штабе ВМФ СССР наконец-то осознали всю сложность ситуации. Длительные переговоры с командованием болгарского флота и лично с командующим вице-адмиралом Добревым убедили Горшкова, что в Бискайском заливе терпит бедствие именно советская лодка. Сколько же времени было упущено на то, чтобы поверить болгарским коллегам о трагедии в Бискае…

Ведь это же надо: учения «Океан» в самом разгаре, доклады со всех флотов четкие, конкретные, а главное – радужные, ведь все идет по плану, а тут, вдруг, в полдень 10 апреля на ЦКП ВМФ…

Далее языком документов: «Часы показывали 12.40. Голос оперативного дежурного Черноморского флота был взволнован и сбивчив: - Только что к нам позвонил командующий болгарским ВМФ Добрев, сообщил, что радистом их пароходства принята следующая радиограмма: «Молния. Теплоход «Авиор» В Ш- 48 гр. 10 мин. северная, Д-20 гр. 09 мин. западная терпит бедствие советская подводная лодка». - Больше никаких подробностей? - переспросил дежурный адмирал. - Нет! Оперативный ВМФ тут же соединился с Главкомом. Горшков выслушал доклад молча, так же молча положил телефонную трубку. Через несколько минут он был уже на ЦКП. Вместе с ним прибыл туда и начальник Главного штаба адмирал Сергеев. Перед Главнокомандующим разложили карту Северной Атлантики. - Точка с переданными координатами находится на маршруте перехода К-8! - доложил начальник оперативного управления вице-адмирал Комаров. - Вижу! - хмуро кивнул Горшков и повернулся к начальнику Главного штаба. - Николай Сергеевич, передайте на К-8 мое приказание: немедленно доложить свое место и действия! А главное – спасти лодку!»

Что мог доложить командир Бессонов, когда на лодке осталось лишь 22 человека вместе с ним, когда можно находиться лишь в ограждении рубки, да в первом отсеке и то, временно. Несмотря на предупреждения командира электромеханической боевой части о начавшейся катастрофе, командир АПЛ стоял на своем - Приказ Главкома я выполню (точно также было спустя 19 лет на К-278 «Комсомольце»)… Он уже не мог спасти корабль, но часть экипажа - да, но с лодки так и не сошел… 12 апреля 1970-го К-8, навсегда ушла в пучину и как боевая единица, перестала существовать.

Последние часы жизни К-8 и части ее экипажа

За всю историю советского подводного флота периода «холодной войны» к уголовной ответственности за гибель лодки и части экипажа были привлечены лишь два командира: командир С-178 капитан 3-го ранга Валерий Маранго и командир К-429 капитан 1-го ранга Николай Суворов. Командир К-8 сам себе вынес приговор (по свидетельству ряда очевидцев), но за мужество и стойкость при выполнении задач по спасению лодки и части экипажа был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза, А экипаж, причем весь, был награжден орденами и медалями…

24 мая 1970-го работа XVI съезда ВЛКСМ была начата с минуты молчания в честь героически погибшего делегата от комсомола Мурманской области Леонида Чекмарева… Старшина 1-й статьи Чекмарев Леонид Венедиктович был секретарем комсомольской организации К-8…

А поселок Гремиха осиротел на одну подводную лодку и 52 своих мужчин. Что творилось в гарнизоне - объяснять не надо. Даже занятия в школе были отменены, что считалось недопустимым, но подводники и их семьи, иногда живут по другим законам...

Но, прошел апрель, а с ним и 22 число, наступило 1 мая и уже в Гремихе, тогда еще расцветающем поселке подводников, проходит первомайская демонстрация. Мало что напоминает о трагедии 8 – 12 апреля, ведь жены (именно жены, а не вдовы) уже получают разрешение на переезд к избранному месту жительства, ожидают ученики завершения учебного года, да со слезами на глазах прощаются семьи с пирсами, с сопками, оставляя навсегда своих друзей в далеком заполярном гарнизоне.

Спустя восемь лет на сопке появится памятник-парус экипажу К-8, мужественно сражавшемуся со стихией и погибшим на ее борту

Что можно сказать о данной катастрофе? Случись она в 1969-м или в 1971-м, а не в преддверии годовщины вождя, оценки действий экипажа и, особенно, его командира, могли быть совсем иными. Притом, что никто и никогда не усомнится в мужестве подводников «восьмерки».

18 февраля 1971-го Приказом Главнокомандующего ВМФ СССР атомная подводная лодка К-8 была выведена из состава сил флота. Экипаж, точнее оставшаяся его часть, был расформирован и отправлен служить в другие части на других флотах – подальше от Гремихи.

ТАЙНА ЗАБЫТОГО КАПИТАНА

Как правило, когда речь идет об авариях лодок, то сперва говорят о погибших, затем, об оставшихся в живых и лишь потом, о тех, кто был рядом и помогал. А рядом все это время был болгарский сухогруз с советским капитаном на борту. Долгое время умалчивался этот факт, но во времена перестройки было названо и имя судна, и его капитана. И все. Но ведь все это время болгарские моряки не только не отходили от смертельно раненого корабля, но и спасали его экипаж.

Лишь сейчас стало известно, сколько заботы и внимания советским подводникам уделили болгарские братья. До сих пор они вспоминают имена мурманчанина Рема Смирнова (к сожалению, уже скончавшегося, о чем автору рассказал его внук), болгар Георгия Петрова, Богдана Младенова, Любена Волковича, Гавриила Спирова, Святослава Илиева, Владимира Архангелова, Димитра Антонова, Николу Гюрчева, Янко Стоянова, Николу Ангелова, Божидара Милчева, Георгия Янкова, Стефана Николова и остальных членов экипажа «Авиора».

Некоторые из них до сих пор живут в Варне и, наверное, помнят день 10 апреля, когда им довелось подать руку помощи русским братьям. А капитан судна рисковал не только судном и его экипажем, находясь в штормовом районе, но и своей судьбой. Гражданин Советского Союза, капитан болгарского судна, он безо всяких раздумываний вышел на связь с болгарским пароходством и передал сигнал беды «открытым текстом». Верный морскому братству, он взял на борт большую часть экипажа «восьмерки».

Так и хочется не столько сказать, сколько пропеть: «Знаете, каким он парнем был…». Вот таким он и был, капитан «Авиора», советский моряк Рем Смирнов. Фотографии публикуются впервые с разрешения Дмитрия Фирсова

Лишь спустя годы, внук капитана, Дмитрий Фирсов, смог рассказать, по воспоминаниям деда, как сложно проходили переговоры с Варной, а затем с Севастополем и Москвой. Не любил дед вспоминать те дни. Долгие годы Рем Германович не рассказывал о тех днях апреля 1970-го, ни родным, ни друзьям.

Но, однажды, все-таки рассказал, как не поверили его докладу в Севастополе, как по пять раз просили на связь представителя командования К-8 и расспрашивали о составе семьи командира, о точном адресе замполита, об имени жены старпома.

Словом, компетентные органы все хотели убедиться – а не провокация ли это на фоне 100-летия Великого Вождя. Так было потеряно пять часов. Но советский капитан выполнил главный долг моряка – не бросил оказавшихся в беде.

Живых и погибших советских подводников наградили орденами и медалями. А как же экипаж «Авиора» и его капитан, спросит читатель. Наградили капитана … биноклем.

Это награды за мужество от советского командования…

Но болгарское правительство само определило «уровень героизма» болгарских моряков и советского капитана. С учетом секретности и таинственности событий апреля 1970-го и 100-летия Ленина, отдельным закрытым постановлением Президиума Народного Собрания Народной Республики Болгария Рем Смирнов был награжден высшим гражданским орденом «За гражданскую доблесть и заслуги» 1-й степени.

А еще Рем Смирнов был награжден боевой медалью «За заслуги перед БНА», т.е. перед Болгарской народной Армией. И эта медаль была первой!

А болгарская медаль «За заслуги» под № 1 тоже о чем-то свидетельствует. Вот только заслуги капитана не самым должным образом были оценены на Родине

Ежегодно к памятнику погибшим в океане возлагаются венки и все меньше приходит тех, кто помнит те страшные апрельские дни 1970-го

Трагично сложилась и судьба последней лодки из серии «Ленинского Комсомола». В августе 2003 года во время буксировки из Гремихи на утилизацию утонула последняя лодка этого проекта - K-159. Это произошло в трех милях от берега. Ночью во время шторма от лодки оторвались понтоны, которые удерживали ее на плаву. Вместе с К-159 погиб почти весь экипаж - из десяти моряков выжил только один.

Атомная подводная лодка К-159 незадолго до своей гибели. В Гремихе… Источник