Интересное
Герой с чистой совестью
Многие идут воевать, чтобы защитить свою страну. Некоторые становятся героями. А как быть человеку, не желающему убивать других? Пример американца Десмонда Досса показывает, что героем можно стать, не пролив чужой крови.
Цена убеждений
Десмонд Досс родился в 1919 году в Виргинии в семье плотника Тома Досса, ветерана Первой мировой войны, награждённого Серебряной звездой — третьей по значимости военной наградой США. Мать воспитала мальчика в духе адвентизма. Как и многие собратья по вере, Досс был вегетарианцем.
Когда японцы напали на Пёрл-Харбор, и США вступили во Вторую мировую войну, Досс работал на верфи в Ньюпорт-Ньюс. Эта работа обеспечивала ему «бронь». Однако 1 апреля 1942 года Досс добровольно записался в армию. 17 августа, перед отбытием на фронт, он женился на адвентистке Дороти Шутт.
Но когда Десмонд Досс попал в Форт Джексон, учебный лагерь 77-й пехотной дивизии в Южной Каролине, возникла серьёзная проблема. Дело в том, что в детстве Досс стал свидетелем драки: его пьяный отец чуть не застрелил брата жены. С тех пор Досс поклялся не брать в руки оружие. Никакая сила в мире не могла заставить его изменить своим убеждениям.
Интересно, что сам Досс никогда не считал себя отказником совести или пацифистом — он не отказывался служить. Наоборот, он искренне хотел выполнить свой долг перед родиной. Просто не мог взять в руки оружие, даже для тренировки. Единственный путь для соблюдения шестой заповеди — «Не убий» — Досс видел в службе военным медиком. Командование же, не разбираясь в желаниях какого-то пехотинца, направило его в стрелковую роту.
Солдаты роты считали Досса трусом и святошей, поэтому всячески издевались, хотя и обходилось без рукоприкладства. Один из его однополчан, Каргер, побожился, что на фронте просто пристрелит Досса. А командование предлагало уволить его из армии как явно невменяемого. Досс не брал винтовку, даже когда её буквально совали ему в руки. Наконец, новобранцу пригрозили военным трибуналом за невыполнение прямого приказа командира. Надо сказать, что на четверть века ранее, во время Первой мировой войны, 162 адвентиста пошли под трибунал. Несколько десятков из них были приговорены к принудительным работам на срок от 5 до 25 лет. В конце концов отец Досса связался с военным священником, а тот позвонил командиру полка. После долгих мытарств Досс всё-таки стал военным медиком, так и не взяв в руки оружия.
Уильям Кольтман, безоружный герой Первой мировой войны. flickr.com
Досс, скорее всего, не знал о том, что у него был предшественник. Во время Первой мировой войны британский солдат Уильям Гарольд Кольтман заслужил множество наград, включая наивысшую — Крест Виктории. Он не сделал ни единого выстрела. Раз за разом Кольтман в одиночку отправлялся за ранеными, оставшимися на поле боя, перевязывал их и под огнём тащил на себе к своим. Капрал Кольтман стал самым награждённым не офицером в британской армии. Другим отказником Первой мировой был знаменитый сержант Элвин Йорк, которого всё же удалось убедить, что брать в руки оружие на войне не противоречит морали.
В 1944 году Досс прошёл бои на Гуаме и Лейте. 77-я дивизия, сражавшаяся рядом с морскими пехотинцами, заслужила от них высшую похвалу — прозвище «77-я дивизия морской пехоты». Досс — человек, отказывавшийся брать в руки оружие, — получил в тех боях две Бронзовые звезды за храбрость, многократно вытаскивая раненых из-под огня. Впереди была Окинава — последний рубеж войны на Тихом океане и самая кровавая её битва.
«Там впереди ад»
Вопреки ожиданиям, первоапрельская высадка на Окинаву прошла практически без труда. Солдаты удивлённо любовались нетронутыми зелёными полями и ухоженными деревушками. А потом начался кошмар.
Солдаты 77-й дивизии, в которой служил Досс, взбираются на скалу во время боёв на Окинаве
В глубине острова японцы годами создавали целую череду прекрасно замаскированных оборонительных позиций, расположенных одна за другой. Им немало помог и рельеф Окинавы с горными хребтами, узкими ущельями, отвесными склонами и грядами глинистых холмов.
В то время, когда на другом конце света штурмовали Берлин, многодневные проливные дожди залили Окинаву буквально морем грязи, в которой буксовали джипы и тягачи. Даже танки не везде могли пройти. Грязь выводила из строя практически всё оружие, поэтому иногда приходилось драться прикладами. Множились случаи «траншейной стопы» (поражения ступней от холода и сырости при вынужденной малоподвижности), а пара сухих носков была недостижимой мечтой солдат.
Артподготовки и бомбардировки, невиданные даже ветеранами, обрушивались на японские позиции. Обстрелы продолжались часы, а то и дни. Но японцы пережидали налёты в укрытиях и вновь открывали ответный огонь по наступающей пехоте. Их 50-мм мины сыпались с частотой огня из самозарядных винтовок, к ним добавлялись более редкие снаряды 150-мм гаубиц. Поле боя было усеяно сгоревшими танками, амфибиями-транспортёрами, снаряжением пехоты и телами. Даже морские пехотинцы с их давними традициями не оставлять своих на поле боя не всегда могли вынести погибших и раненых. Уже присыпанные землёй трупы нередко «выкапывало» снарядами.
Карта боёв
Ветеран нескольких битв за тихоокеанские острова Юджин Следж позже описывал вид встреченных армейских солдат:
«Они были измучены до смерти, грязные и страшные, с пустыми глазами и осунувшимися лицами. Я не видел таких лиц с Пелелиу. Пока они проходили мимо, один высокий, долговязый парень поймал мой взгляд и сказал слабым голосом: «Морпех, там впереди ад». Нервничая из-за того, что ждало нас впереди, и слегка задетый тем, что он мог принять меня за новичка, я ответил несколько раздражённо: «Да, я знаю, я был на Пелелиу». Он поглядел на меня пустым взглядом и пошёл дальше».
Но ещё тяжелее было санитарам-носильщикам. Обычные бойцы после боя пытались отдохнуть в грязных холодных траншеях, «проклиная японцев, снаряды и погоду». А работа санитаров не прекращалась. Солдаты, попав под обстрел, могли открыть огонь в ответ, прикрыться дымом фосфорных гранат или мин. Или хотя бы пробежать опасный участок. А санитарам оставалось только медленно и аккуратно тащить носилки по непролазной грязи перепаханных снарядами и бомбами полей. При том, что японцы теперь, чтобы сломить дух американцев, концентрировали огонь именно на носильщиках раненых. Когда обороняющихся всё же выбивали, японцы просто отходили на следующую позицию.
У деревни Маэда возвышался зазубренный обрывистый кряж, прозванный «Откос Маэда» или «Кряж Ножовка», высотой около 100–120 м. Ближе к гребню кряж переходил в отвесный обрыв высотой 9–15 м. На южной (обратной) стороне этой гряды лежало множество подземных убежищ и туннелей. Однажды танк выпустил в одну из пещер полдюжины дымовых снарядов. Спустя четверть часа наблюдатели доложили о дыме, выходившем из более чем тридцати других отверстий в скале. Но танки, включая огнемётные, просто не могли взобраться на гребень. Им должна была овладеть пехота.
Окрестности деревни Маэда
День за днём, с начала апреля, пехотинцы лезли на кручу. Там наступающих ждали укрытые пулемёты, миномёты и отчаянные контратаки. Огонь пулемётов был столь плотным, что иногда буквально разрезал людей пополам. Пехота отступала под прикрытием дымов. На хребет сыпались корабельные снаряды, авиабомбы и напалм. И всё повторялось вновь. 381-й полк из 96-й дивизии после четырёх дней непрерывных схваток потерял на гряде свыше 500 человек. Некоторые взводы состояли из 5–6 солдат.
29 апреля 1945 года 381-й полк был сменён 307-м полком 77-й дивизии. В ночь на 1 мая бойцам его 1-го батальона, где служил Досс, удалось втащить на скалу лестницы и верёвочные сети для спуска десанта, одолженные у флота. Наступающих сбрасывали с вершины девять раз. В течение полутора суток было ранено восемь командиров рот. За неделю боёв в полнокровном батальоне из 800 человек осталось 324 солдата.
Без оружия
После очередной контратаки из полутора сотен американцев, лезших на гору, к своим смогло вернуться лишь около трети. Но один человек отказался спуститься с кряжа. Ночью в нескольких метрах от японских позиций он разыскивал раненых, перевязывал и на себе оттаскивал их к обрыву. Затем одного за другим спускал на верёвке с огромной высоты — примерно по одному солдату каждые десять минут. Этим человеком был ещё недавно считавшийся трусом Десмонд Досс.
Десмонд Досс на краю кряжа Ножовка 4 мая 1945 года — за день до того, как останется там в одиночку. Фотограф не смог подойти ближе из боязни попасть под огонь
Десмонд Досс молился, чтобы господь позволил спасти ещё одного. И ещё одного. И ещё. Сам Досс считал, что тогда он вытащил порядка 50 человек — на большее количество у него не хватило бы времени. Свидетели называли цифру в 100 раненых. В представлении к награде говорится о примерно 75. Кроме них Досс за время боёв на Окинаве перевязал около 55 человек, способных передвигаться самостоятельно. Досс считал настоящим чудом, что он провёл на хребте 12 часов, много раз мог быть убит — и не получил ни одной раны. Среди десятков спасённых Доссом людей по прихоти судьбы оказался Джек Гловер — офицер, предлагавший отчислить религиозного новобранца из части.
5 мая 1945 года солдаты наконец не только захватили хребет, но и смогли его удержать. Правда, это был ещё не конец войны — и не конец испытаний Досса.
Согласно наградному листу и последующим биографиям, 21 мая, после ночного боя, Досс снова разыскивал раненых впереди позиций своих войск, рискуя быть принятым за подкрадывающегося японца. Он был ранен осколками гранаты в ногу. Досс перевязал себя и почти пять часов ждал санитаров. Когда его уже несли на носилках, группа попала под огонь японцев. Досс скатился с носилок и тут заметил бойца, тяжело раненого в голову, но ещё живого. Досс настоял на том, чтобы первым оттащили его — сам-то он мог позаботиться о себе. Когда несколько позже Досс при помощи другого раненого Льюиса Брукса поковылял дальше, пуля снайпера перебила Десмонду кости в правой руке.
Доссу всё-таки пришлось взять в руки оружие. Он примотал раненую руку к винтовке Брукса и почти 300 м полз по пересечённой местности к своим. По воспоминаниям товарищей Досса, один из японских раненых был перевязан американским бинтом.
Во время Второй мировой свыше 16 млн граждан США носили военную форму. Лишь 431 человек из них удостоился Медали Почёта. Среди них был Десмонд Досс, 12 октября 1945 года получивший награду из рук президента Трумэна. Во время одной из послевоенных поездок на Окинаву Медаль Досса потеряется. Её найдут лишь в августе 2016 года. Именно Досс будет представлять всех награждённых Медалью Почёта на праздновании столетия её учреждения в 1962 году.
Десмонд Досс (1919–2006)
После войны Досс провёл шесть лет в госпиталях, лечась от туберкулёза, — тяготы окопной жизни всё же догнали его. Врачам пришлось удалить лёгкое и пять рёбер. Скончался капрал Десмонд Досс 23 марта 2006 года.
Ещё в 1950-е годы Голливуд собирался показать эту историю на экране, с участием другой легенды войны — Оди Мёрфи. Но Досс не давал разрешения. Уже в старости он учредил специальный совет, чтобы отразить свою историю адекватно, а не просто для чьей-то прибыли. И лишь в 2016 году вышел в прокат фильм «По соображениям совести». Режиссёр Мэл Гибсон объяснял, что реальная сцена ранений Досса не вошла в фильм из-за своей неправдоподобности — зрители просто не поверили бы в такое.
Источник
Цена убеждений
Десмонд Досс родился в 1919 году в Виргинии в семье плотника Тома Досса, ветерана Первой мировой войны, награждённого Серебряной звездой — третьей по значимости военной наградой США. Мать воспитала мальчика в духе адвентизма. Как и многие собратья по вере, Досс был вегетарианцем.
Когда японцы напали на Пёрл-Харбор, и США вступили во Вторую мировую войну, Досс работал на верфи в Ньюпорт-Ньюс. Эта работа обеспечивала ему «бронь». Однако 1 апреля 1942 года Досс добровольно записался в армию. 17 августа, перед отбытием на фронт, он женился на адвентистке Дороти Шутт.
Но когда Десмонд Досс попал в Форт Джексон, учебный лагерь 77-й пехотной дивизии в Южной Каролине, возникла серьёзная проблема. Дело в том, что в детстве Досс стал свидетелем драки: его пьяный отец чуть не застрелил брата жены. С тех пор Досс поклялся не брать в руки оружие. Никакая сила в мире не могла заставить его изменить своим убеждениям.
Интересно, что сам Досс никогда не считал себя отказником совести или пацифистом — он не отказывался служить. Наоборот, он искренне хотел выполнить свой долг перед родиной. Просто не мог взять в руки оружие, даже для тренировки. Единственный путь для соблюдения шестой заповеди — «Не убий» — Досс видел в службе военным медиком. Командование же, не разбираясь в желаниях какого-то пехотинца, направило его в стрелковую роту.
Солдаты роты считали Досса трусом и святошей, поэтому всячески издевались, хотя и обходилось без рукоприкладства. Один из его однополчан, Каргер, побожился, что на фронте просто пристрелит Досса. А командование предлагало уволить его из армии как явно невменяемого. Досс не брал винтовку, даже когда её буквально совали ему в руки. Наконец, новобранцу пригрозили военным трибуналом за невыполнение прямого приказа командира. Надо сказать, что на четверть века ранее, во время Первой мировой войны, 162 адвентиста пошли под трибунал. Несколько десятков из них были приговорены к принудительным работам на срок от 5 до 25 лет. В конце концов отец Досса связался с военным священником, а тот позвонил командиру полка. После долгих мытарств Досс всё-таки стал военным медиком, так и не взяв в руки оружия.
Уильям Кольтман, безоружный герой Первой мировой войны. flickr.com
Досс, скорее всего, не знал о том, что у него был предшественник. Во время Первой мировой войны британский солдат Уильям Гарольд Кольтман заслужил множество наград, включая наивысшую — Крест Виктории. Он не сделал ни единого выстрела. Раз за разом Кольтман в одиночку отправлялся за ранеными, оставшимися на поле боя, перевязывал их и под огнём тащил на себе к своим. Капрал Кольтман стал самым награждённым не офицером в британской армии. Другим отказником Первой мировой был знаменитый сержант Элвин Йорк, которого всё же удалось убедить, что брать в руки оружие на войне не противоречит морали.
В 1944 году Досс прошёл бои на Гуаме и Лейте. 77-я дивизия, сражавшаяся рядом с морскими пехотинцами, заслужила от них высшую похвалу — прозвище «77-я дивизия морской пехоты». Досс — человек, отказывавшийся брать в руки оружие, — получил в тех боях две Бронзовые звезды за храбрость, многократно вытаскивая раненых из-под огня. Впереди была Окинава — последний рубеж войны на Тихом океане и самая кровавая её битва.
«Там впереди ад»
Вопреки ожиданиям, первоапрельская высадка на Окинаву прошла практически без труда. Солдаты удивлённо любовались нетронутыми зелёными полями и ухоженными деревушками. А потом начался кошмар.
Солдаты 77-й дивизии, в которой служил Досс, взбираются на скалу во время боёв на Окинаве
В глубине острова японцы годами создавали целую череду прекрасно замаскированных оборонительных позиций, расположенных одна за другой. Им немало помог и рельеф Окинавы с горными хребтами, узкими ущельями, отвесными склонами и грядами глинистых холмов.
В то время, когда на другом конце света штурмовали Берлин, многодневные проливные дожди залили Окинаву буквально морем грязи, в которой буксовали джипы и тягачи. Даже танки не везде могли пройти. Грязь выводила из строя практически всё оружие, поэтому иногда приходилось драться прикладами. Множились случаи «траншейной стопы» (поражения ступней от холода и сырости при вынужденной малоподвижности), а пара сухих носков была недостижимой мечтой солдат.
Артподготовки и бомбардировки, невиданные даже ветеранами, обрушивались на японские позиции. Обстрелы продолжались часы, а то и дни. Но японцы пережидали налёты в укрытиях и вновь открывали ответный огонь по наступающей пехоте. Их 50-мм мины сыпались с частотой огня из самозарядных винтовок, к ним добавлялись более редкие снаряды 150-мм гаубиц. Поле боя было усеяно сгоревшими танками, амфибиями-транспортёрами, снаряжением пехоты и телами. Даже морские пехотинцы с их давними традициями не оставлять своих на поле боя не всегда могли вынести погибших и раненых. Уже присыпанные землёй трупы нередко «выкапывало» снарядами.
Карта боёв
Ветеран нескольких битв за тихоокеанские острова Юджин Следж позже описывал вид встреченных армейских солдат:
«Они были измучены до смерти, грязные и страшные, с пустыми глазами и осунувшимися лицами. Я не видел таких лиц с Пелелиу. Пока они проходили мимо, один высокий, долговязый парень поймал мой взгляд и сказал слабым голосом: «Морпех, там впереди ад». Нервничая из-за того, что ждало нас впереди, и слегка задетый тем, что он мог принять меня за новичка, я ответил несколько раздражённо: «Да, я знаю, я был на Пелелиу». Он поглядел на меня пустым взглядом и пошёл дальше».
Но ещё тяжелее было санитарам-носильщикам. Обычные бойцы после боя пытались отдохнуть в грязных холодных траншеях, «проклиная японцев, снаряды и погоду». А работа санитаров не прекращалась. Солдаты, попав под обстрел, могли открыть огонь в ответ, прикрыться дымом фосфорных гранат или мин. Или хотя бы пробежать опасный участок. А санитарам оставалось только медленно и аккуратно тащить носилки по непролазной грязи перепаханных снарядами и бомбами полей. При том, что японцы теперь, чтобы сломить дух американцев, концентрировали огонь именно на носильщиках раненых. Когда обороняющихся всё же выбивали, японцы просто отходили на следующую позицию.
У деревни Маэда возвышался зазубренный обрывистый кряж, прозванный «Откос Маэда» или «Кряж Ножовка», высотой около 100–120 м. Ближе к гребню кряж переходил в отвесный обрыв высотой 9–15 м. На южной (обратной) стороне этой гряды лежало множество подземных убежищ и туннелей. Однажды танк выпустил в одну из пещер полдюжины дымовых снарядов. Спустя четверть часа наблюдатели доложили о дыме, выходившем из более чем тридцати других отверстий в скале. Но танки, включая огнемётные, просто не могли взобраться на гребень. Им должна была овладеть пехота.
Окрестности деревни Маэда
День за днём, с начала апреля, пехотинцы лезли на кручу. Там наступающих ждали укрытые пулемёты, миномёты и отчаянные контратаки. Огонь пулемётов был столь плотным, что иногда буквально разрезал людей пополам. Пехота отступала под прикрытием дымов. На хребет сыпались корабельные снаряды, авиабомбы и напалм. И всё повторялось вновь. 381-й полк из 96-й дивизии после четырёх дней непрерывных схваток потерял на гряде свыше 500 человек. Некоторые взводы состояли из 5–6 солдат.
29 апреля 1945 года 381-й полк был сменён 307-м полком 77-й дивизии. В ночь на 1 мая бойцам его 1-го батальона, где служил Досс, удалось втащить на скалу лестницы и верёвочные сети для спуска десанта, одолженные у флота. Наступающих сбрасывали с вершины девять раз. В течение полутора суток было ранено восемь командиров рот. За неделю боёв в полнокровном батальоне из 800 человек осталось 324 солдата.
Без оружия
После очередной контратаки из полутора сотен американцев, лезших на гору, к своим смогло вернуться лишь около трети. Но один человек отказался спуститься с кряжа. Ночью в нескольких метрах от японских позиций он разыскивал раненых, перевязывал и на себе оттаскивал их к обрыву. Затем одного за другим спускал на верёвке с огромной высоты — примерно по одному солдату каждые десять минут. Этим человеком был ещё недавно считавшийся трусом Десмонд Досс.
Десмонд Досс на краю кряжа Ножовка 4 мая 1945 года — за день до того, как останется там в одиночку. Фотограф не смог подойти ближе из боязни попасть под огонь
Десмонд Досс молился, чтобы господь позволил спасти ещё одного. И ещё одного. И ещё. Сам Досс считал, что тогда он вытащил порядка 50 человек — на большее количество у него не хватило бы времени. Свидетели называли цифру в 100 раненых. В представлении к награде говорится о примерно 75. Кроме них Досс за время боёв на Окинаве перевязал около 55 человек, способных передвигаться самостоятельно. Досс считал настоящим чудом, что он провёл на хребте 12 часов, много раз мог быть убит — и не получил ни одной раны. Среди десятков спасённых Доссом людей по прихоти судьбы оказался Джек Гловер — офицер, предлагавший отчислить религиозного новобранца из части.
5 мая 1945 года солдаты наконец не только захватили хребет, но и смогли его удержать. Правда, это был ещё не конец войны — и не конец испытаний Досса.
Согласно наградному листу и последующим биографиям, 21 мая, после ночного боя, Досс снова разыскивал раненых впереди позиций своих войск, рискуя быть принятым за подкрадывающегося японца. Он был ранен осколками гранаты в ногу. Досс перевязал себя и почти пять часов ждал санитаров. Когда его уже несли на носилках, группа попала под огонь японцев. Досс скатился с носилок и тут заметил бойца, тяжело раненого в голову, но ещё живого. Досс настоял на том, чтобы первым оттащили его — сам-то он мог позаботиться о себе. Когда несколько позже Досс при помощи другого раненого Льюиса Брукса поковылял дальше, пуля снайпера перебила Десмонду кости в правой руке.
Доссу всё-таки пришлось взять в руки оружие. Он примотал раненую руку к винтовке Брукса и почти 300 м полз по пересечённой местности к своим. По воспоминаниям товарищей Досса, один из японских раненых был перевязан американским бинтом.
Во время Второй мировой свыше 16 млн граждан США носили военную форму. Лишь 431 человек из них удостоился Медали Почёта. Среди них был Десмонд Досс, 12 октября 1945 года получивший награду из рук президента Трумэна. Во время одной из послевоенных поездок на Окинаву Медаль Досса потеряется. Её найдут лишь в августе 2016 года. Именно Досс будет представлять всех награждённых Медалью Почёта на праздновании столетия её учреждения в 1962 году.
Десмонд Досс (1919–2006)
После войны Досс провёл шесть лет в госпиталях, лечась от туберкулёза, — тяготы окопной жизни всё же догнали его. Врачам пришлось удалить лёгкое и пять рёбер. Скончался капрал Десмонд Досс 23 марта 2006 года.
Ещё в 1950-е годы Голливуд собирался показать эту историю на экране, с участием другой легенды войны — Оди Мёрфи. Но Досс не давал разрешения. Уже в старости он учредил специальный совет, чтобы отразить свою историю адекватно, а не просто для чьей-то прибыли. И лишь в 2016 году вышел в прокат фильм «По соображениям совести». Режиссёр Мэл Гибсон объяснял, что реальная сцена ранений Досса не вошла в фильм из-за своей неправдоподобности — зрители просто не поверили бы в такое.
Источник