Истории
Невезучая подлодка С-390
Чтобы заслужить такую репутацию, кораблю нужно «отличиться» не один раз. К сожалению, так и произошло. Как будто злой рок висел над этой субмариной
Капитан 3 ранга в отставке Ким Павлович Костин свою службу начинал на Тихом океане. Здесь, недалеко от Владивостока, в бухте Конюшкова базировалась бригада подводных лодок, основу которой составляли корабли 613 проекта – практически первые наши дизель-электрические лодки послевоенной постройки.
Это были те годы, когда противостояние Советского Союза и США в Мировом океане еще только начиналось, и Киму Павловичу есть что рассказать о том времени. Сегодня его воспоминания посвящены одной из подводных лодок Конюшковской бригады, которой отчаянно не везло. Такие «невезучие» корабли, как правило, имеются в любом крупном соединении на флоте, но сегодня рассказ о подлодке и моряках С-390.
Ползком на каменистый берег
Этот случай произошел в конце 50-х .Однажды в нашу бригаду нагрянули проверяющие из штаба подводных сил. Объявили учебную тревогу, лодки «разбежались» по своим точкам и стали на якорь. От пирса отошел катер с проверяющими и вначале направился к нам, но потом отвернул к лодке С-390, которой командовал капитан 3 ранга Тепляков. Мы облегченно вздохнули. Вскоре на тепляковской подлодке закипела работа, которая закончилась уже под утро.
Наконец всем дали отбой тревоги, и мы пошли каждый к своему пирсу. Наша подлодка ошвартовалась первой, и, освободившись, я с командиром группы пошел завтракать на плавбазу. Плавбаза стояла у соседнего пирса, а к другой, свободной стороне его, уже подходила С-390. На мостике ее стоял уставший, задерганный проверяющими, командир подлодки Тепляков, и, я бы сказал, безучастно смотрел в сторону. Между тем лодка двигалась с достаточно большой скоростью. Я сказал товарищу: «Смотри, как лихо швартуется Тепляков». Не успел я договорить, как вдруг понял, что лодка пошла еще быстрее, у ее форштевня даже появился бурун. Было ясно, что она не сумеет погасить инерцию, ведь берег уже был совсем рядом, поэтому смущал вид спокойного Теплякова. Но тут С-390 пошла еще быстрее, и командир на ее мостике вдруг, словно очнувшись, стал что-то кричать. Моряки из швартовой команды на носу, держась за леера, испуганно попятились. До берега оставалось метров десять, но чудес не бывает: С-390 с полного хода вылетела из воды, и ее нос, словно трактор, полез по камням. Какое-то время мы, наблюдавшие эту картину, находились просто в шоке. А произошло вот что…
Машинные телеграфы на лодках стояли в боевой рубке. Согласно расписанию, торпедный электрик по команде командира переводил их рукоятки в нужное положение. Но в данном случае, в результате «активной проверки» штабных офицеров, не выспался торпедный электрик, стоявший у телеграфов. На подходе к причалу Тепляков заученным привычным тоном дал ему команду «оба – малый назад», он же поставил телеграфы на «малый вперед» и доложил, что двигатели работают «оба – малый назад». Дальше хуже: Тепляков давал команды «средний назад», «полный назад», а торпедный электрик выполнял их, как говорится, с точностью до наоборот. Когда же Тепляков понял неладное, он спрыгнул вниз, оттолкнул стоявшего на телеграфе моряка, но было уже поздно. Лодка носовой частью прочно лежала на берегу. Сначала попытались сняться с камней самостоятельно. Не получилось, и С-390 стащил с камней буксир, который специально пришел к нам в базу из Владивостока.
«Прыжок» из глубины
Еще одно ЧП, и тоже в конце пятидесятых, произошло с этой же подлодкой, когда та проходила глубоководное погружение после докования. Погружение С-390 обеспечивала другая лодка, но тоже из состава нашего соединения. Перед отправлением в район погружения лодку проверяли флагманские специалисты. Но проверили формально. Помню, прибежал ко мне штурман с лодки Теплякова: «Ким, дай на время аккумуляторную батарею к радиостанции. Сейчас придет флагманский радист с проверкой». Батарея эта обеспечивала резервное питание станции УКВ. Где его батарея, я не стал спрашивать, но свою отдал. Когда проверка закончилась, он ее вернул.
Нужно пояснить организацию глубоководного погружения. Она такова: С-390 идет на глубину, а другая лодка должна поддерживать с ней ультразвукоподводную связь (УЗПС). До глубины 100 метров лодка погружается с «остановками» через каждые 25 метров, затем идет на рабочую глубину 170 метров и уже «останавливается» через каждые 10 метров. И на каждом этапе подводники должны внимательно осмотреться в отсеках, доложить обстановку. Особое внимание при погружении уделяется, естественно, тем забортным отверстиям или забортной арматуре, которая проходила ремонт в доке.
В полигоне же произошло следующее. С-390 уже проходила очередной этап погружения, когда «наверху» обстановка осложнилась. Лег туман, видимость стала нулевой. По правилам, надо бы остановить погружение и дождаться хорошей погоды. Но в таком случае пришлось бы все повторить, то есть начать погружение с самого начала, а С-390 оставалось уже немного до нужной отметки. Поэтому решили погружение продолжить.
И вот на глубине 105 метров на лодке вырвало прокладку с клапана системы вентиляции средней группы. Под огромным давлением вода стала поступать внутрь корпуса. В отсеке брызжет так, что ничего не видно, а еще и сильный шум. Примерно в такой же ситуации, предполагают, в 1963 году погибла американская АПЛ «Трешер». Командир БЧ-5 на С-390 спасовал и с перепугу, без команды, продул весь главный балласт аварийным продуванием. В итоге лодка вылетела из воды с дифферентом… в 80 градусов! Представляете, почти вертикально, как свечка! В результате этого разлился электролит из аккумуляторных баков, возникло короткое замыкание, сработали автоматы, выполнявшие роль предохранителей, и на лодке… наступила полная темнота. Без электричества ни дизель запустить, ни по рации связаться, тем более не доложить по УЗПС обеспечивающему кораблю о случившемся. Вот тут-то бы и пригодился тот самый аккумулятор. Такая обстановка. В конце концов с помощью берегового поста на мысе Островной обе лодки нашли друг друга. Кое-как на С-390 сумели запустить дизель, и она с грехом пополам вернулась в базу.
Под конвоем от Окинавы
Еще один случай с невезучей подлодкой С-390 произошел в автономке. Район, где она несла службу, находился близ японского острова Окинава, а там и по сей день находится одна из крупнейших американских баз.
Однажды утром, закончив астрономические наблюдения в предрассветное время, лодка погрузилась под перископ. Командир Тепляков производил осмотр водной поверхности и уже был готов отдать команду на дальнейшее погружение, как вдруг на горизонте заметил точку, отметил для себя, что «точка» эта движется, подождал и наконец увидел, что это подлодка. Тепляков решил еще подождать с погружением. Лодка шла прямо на него под острым углом, и разглядеть ее бортовой номер было невозможно. Курсовой угол постепенно увеличивался, и вот уже можно было разобрать одну из цифр номера. В тех широтах солнце поднимается очень быстро, и уже стало совсем светло, когда Тепляков разглядел вторую цифру, но по-прежнему не погружался. И тут все, кто находился в отсеках С-390, почувствовали мощный импульс гидролокатора: неизвестная лодка производила опознавание нашей. От неожиданности в это мгновение Тепляков даже присел, затем отдал команду на погружение. Но было поздно.
Американская атомная лодка продолжала запрашивать данные для опознавания. С-390 молчала и пыталась скрыться. Но американцы уже догадались, что наткнулись на советскую лодку, и начали ее преследовать. Тепляков применял все известные ему маневры, чтобы оторваться, но вскоре появились уже и американские эсминцы, и сторожевики, которых вызвали по радио. Они установили прочный контакт с лодкой и уже не выпускали ее из своего поля зрения.
Прошли сутки, вторые. Аккумуляторная батарея С-390 разрядилась почти полностью. Ночью Тепляков дал команду на всплытие, связался со штабом и подробно доложил обстановку. С трех сторон С-390 окружили корабли и навели на нее прожекторы. На запрос с эсминца Тепляков ответил, что ведет в море «гидрологические наблюдения». Из Москвы пришла радиограмма: «Следовать в надводном положении в базу через Цусимский пролив», и лодка двинулась в путь под эскортом американских кораблей. Они шли в 2-3 кабельтовых от нее, было видно, что лодку фотографируют и, возможно, даже снимают для телевидения. Подобное в те времена считалось настоящим позором. «Конвой» сопровождал С-390 даже в Японском море и оставил подлодку только когда до границ Союза было уже недалеко.
Пахать цепью морское дно
Было это, если не изменяет память, году в 1964-м. Чтобы не простаивать во льдах, наши подлодки, обычно стоявшие в Магадане, на зиму переходили на Камчатку. Пришла туда и С-390. И вот в один из дней ее экипаж отрабатывал задачи в одном из полигонов. Притом лодка как-то странно вела себя при плавании под водой. То она шла нормально на заданной глубине, то вдруг дифферент шел на нос, и лодка начинала проваливаться на глубину, то неожиданно нарастал дифферент на корму.
Вначале, как водится, ругали боцмана и по неписаной традиции даже били его валенком по голове. Затем начинали его учить (?!), как надо управлять горизонтальными рулями, чтобы держать заданную глубину. Надо отдать должное боцману, а был он мастером своего дела, он, стиснув зубы, выдержал это оскорбление, но понять, почему лодка продолжает вести себя так странно, все равно не мог.
Потом за управление рулями сел уже заместитель командира бригады и попытался «учить» боцмана. Сначала все шло хорошо, но только он с усмешкой произнес: «Ну, боцман, понял, как надо? Вот так и держи», лодка начала «клевать носом»…
Так, ничего не понимая, и проплавали весь день. Вечером лодка всплыла в надводное положение и пошла в Авачинскую бухту, но дойти не успела, как объявили: «Всем судам! Угроза цунами». По этой команде все корабли и суда должны были выходить из Авачинской бухты и становиться на якорь в открытом месте. Бросила якорь и С-390. Рядом стал и какой-то плавкран.
Когда угроза миновала, все стали сниматься с якорей. Первым это сделал плавкран. Тут увидели, что якорь зацепил одной из лап чью-то цепь, и просигналили на С-390: «Случайно не ваша?» – «Нет, не наша. Но вы ее подержите у себя, может, за нее с кого-то бутылку получите». Лодка запустила свои дизеля и дала ход. Не тут-то было: за собой она потянула плавкран. Стало ясно, что обнаруженная цепь действительно принадлежит С-390. Но как это могло быть, ведь якорь лодки вошел в клюз чисто?! А с плавкрана, между тем, уже кричали: «Когда бутылку поставите?» Долго разбирались, пока поняли, что произошло. А произошло следующее…
Через прогнившее днище цепного ящика якорь-цепь С-390 провалилась и тащилась все это время за лодкой в виде большой 100-метровой петли (коренной конец цепи был прочно закреплен на жвака-галсе). Эту петлю и зацепил плавкран, выбирая свой якорь. Тогда же стало ясно, почему так странно вела себя С-390 в полигоне. Когда морское дно было чистым, лодка шла спокойно, когда же цепь зацеплялась за камень или же другое препятствие на грунте, она «клевала носом».
Этот случай свидетельствовал о неудовлетворительном состоянии корпуса не только С-390, но и подобных ей лодок. Вскоре на всех их по этой причине ограничили глубину погружения до 90-100 метров. Золотой век кораблей 613 проекта заканчивался.
Капитан 3 ранга в отставке Ким Павлович Костин свою службу начинал на Тихом океане. Здесь, недалеко от Владивостока, в бухте Конюшкова базировалась бригада подводных лодок, основу которой составляли корабли 613 проекта – практически первые наши дизель-электрические лодки послевоенной постройки.
Это были те годы, когда противостояние Советского Союза и США в Мировом океане еще только начиналось, и Киму Павловичу есть что рассказать о том времени. Сегодня его воспоминания посвящены одной из подводных лодок Конюшковской бригады, которой отчаянно не везло. Такие «невезучие» корабли, как правило, имеются в любом крупном соединении на флоте, но сегодня рассказ о подлодке и моряках С-390.
Ползком на каменистый берег
Этот случай произошел в конце 50-х .Однажды в нашу бригаду нагрянули проверяющие из штаба подводных сил. Объявили учебную тревогу, лодки «разбежались» по своим точкам и стали на якорь. От пирса отошел катер с проверяющими и вначале направился к нам, но потом отвернул к лодке С-390, которой командовал капитан 3 ранга Тепляков. Мы облегченно вздохнули. Вскоре на тепляковской подлодке закипела работа, которая закончилась уже под утро.
Наконец всем дали отбой тревоги, и мы пошли каждый к своему пирсу. Наша подлодка ошвартовалась первой, и, освободившись, я с командиром группы пошел завтракать на плавбазу. Плавбаза стояла у соседнего пирса, а к другой, свободной стороне его, уже подходила С-390. На мостике ее стоял уставший, задерганный проверяющими, командир подлодки Тепляков, и, я бы сказал, безучастно смотрел в сторону. Между тем лодка двигалась с достаточно большой скоростью. Я сказал товарищу: «Смотри, как лихо швартуется Тепляков». Не успел я договорить, как вдруг понял, что лодка пошла еще быстрее, у ее форштевня даже появился бурун. Было ясно, что она не сумеет погасить инерцию, ведь берег уже был совсем рядом, поэтому смущал вид спокойного Теплякова. Но тут С-390 пошла еще быстрее, и командир на ее мостике вдруг, словно очнувшись, стал что-то кричать. Моряки из швартовой команды на носу, держась за леера, испуганно попятились. До берега оставалось метров десять, но чудес не бывает: С-390 с полного хода вылетела из воды, и ее нос, словно трактор, полез по камням. Какое-то время мы, наблюдавшие эту картину, находились просто в шоке. А произошло вот что…
Машинные телеграфы на лодках стояли в боевой рубке. Согласно расписанию, торпедный электрик по команде командира переводил их рукоятки в нужное положение. Но в данном случае, в результате «активной проверки» штабных офицеров, не выспался торпедный электрик, стоявший у телеграфов. На подходе к причалу Тепляков заученным привычным тоном дал ему команду «оба – малый назад», он же поставил телеграфы на «малый вперед» и доложил, что двигатели работают «оба – малый назад». Дальше хуже: Тепляков давал команды «средний назад», «полный назад», а торпедный электрик выполнял их, как говорится, с точностью до наоборот. Когда же Тепляков понял неладное, он спрыгнул вниз, оттолкнул стоявшего на телеграфе моряка, но было уже поздно. Лодка носовой частью прочно лежала на берегу. Сначала попытались сняться с камней самостоятельно. Не получилось, и С-390 стащил с камней буксир, который специально пришел к нам в базу из Владивостока.
«Прыжок» из глубины
Еще одно ЧП, и тоже в конце пятидесятых, произошло с этой же подлодкой, когда та проходила глубоководное погружение после докования. Погружение С-390 обеспечивала другая лодка, но тоже из состава нашего соединения. Перед отправлением в район погружения лодку проверяли флагманские специалисты. Но проверили формально. Помню, прибежал ко мне штурман с лодки Теплякова: «Ким, дай на время аккумуляторную батарею к радиостанции. Сейчас придет флагманский радист с проверкой». Батарея эта обеспечивала резервное питание станции УКВ. Где его батарея, я не стал спрашивать, но свою отдал. Когда проверка закончилась, он ее вернул.
Нужно пояснить организацию глубоководного погружения. Она такова: С-390 идет на глубину, а другая лодка должна поддерживать с ней ультразвукоподводную связь (УЗПС). До глубины 100 метров лодка погружается с «остановками» через каждые 25 метров, затем идет на рабочую глубину 170 метров и уже «останавливается» через каждые 10 метров. И на каждом этапе подводники должны внимательно осмотреться в отсеках, доложить обстановку. Особое внимание при погружении уделяется, естественно, тем забортным отверстиям или забортной арматуре, которая проходила ремонт в доке.
В полигоне же произошло следующее. С-390 уже проходила очередной этап погружения, когда «наверху» обстановка осложнилась. Лег туман, видимость стала нулевой. По правилам, надо бы остановить погружение и дождаться хорошей погоды. Но в таком случае пришлось бы все повторить, то есть начать погружение с самого начала, а С-390 оставалось уже немного до нужной отметки. Поэтому решили погружение продолжить.
И вот на глубине 105 метров на лодке вырвало прокладку с клапана системы вентиляции средней группы. Под огромным давлением вода стала поступать внутрь корпуса. В отсеке брызжет так, что ничего не видно, а еще и сильный шум. Примерно в такой же ситуации, предполагают, в 1963 году погибла американская АПЛ «Трешер». Командир БЧ-5 на С-390 спасовал и с перепугу, без команды, продул весь главный балласт аварийным продуванием. В итоге лодка вылетела из воды с дифферентом… в 80 градусов! Представляете, почти вертикально, как свечка! В результате этого разлился электролит из аккумуляторных баков, возникло короткое замыкание, сработали автоматы, выполнявшие роль предохранителей, и на лодке… наступила полная темнота. Без электричества ни дизель запустить, ни по рации связаться, тем более не доложить по УЗПС обеспечивающему кораблю о случившемся. Вот тут-то бы и пригодился тот самый аккумулятор. Такая обстановка. В конце концов с помощью берегового поста на мысе Островной обе лодки нашли друг друга. Кое-как на С-390 сумели запустить дизель, и она с грехом пополам вернулась в базу.
Под конвоем от Окинавы
Еще один случай с невезучей подлодкой С-390 произошел в автономке. Район, где она несла службу, находился близ японского острова Окинава, а там и по сей день находится одна из крупнейших американских баз.
Однажды утром, закончив астрономические наблюдения в предрассветное время, лодка погрузилась под перископ. Командир Тепляков производил осмотр водной поверхности и уже был готов отдать команду на дальнейшее погружение, как вдруг на горизонте заметил точку, отметил для себя, что «точка» эта движется, подождал и наконец увидел, что это подлодка. Тепляков решил еще подождать с погружением. Лодка шла прямо на него под острым углом, и разглядеть ее бортовой номер было невозможно. Курсовой угол постепенно увеличивался, и вот уже можно было разобрать одну из цифр номера. В тех широтах солнце поднимается очень быстро, и уже стало совсем светло, когда Тепляков разглядел вторую цифру, но по-прежнему не погружался. И тут все, кто находился в отсеках С-390, почувствовали мощный импульс гидролокатора: неизвестная лодка производила опознавание нашей. От неожиданности в это мгновение Тепляков даже присел, затем отдал команду на погружение. Но было поздно.
Американская атомная лодка продолжала запрашивать данные для опознавания. С-390 молчала и пыталась скрыться. Но американцы уже догадались, что наткнулись на советскую лодку, и начали ее преследовать. Тепляков применял все известные ему маневры, чтобы оторваться, но вскоре появились уже и американские эсминцы, и сторожевики, которых вызвали по радио. Они установили прочный контакт с лодкой и уже не выпускали ее из своего поля зрения.
Прошли сутки, вторые. Аккумуляторная батарея С-390 разрядилась почти полностью. Ночью Тепляков дал команду на всплытие, связался со штабом и подробно доложил обстановку. С трех сторон С-390 окружили корабли и навели на нее прожекторы. На запрос с эсминца Тепляков ответил, что ведет в море «гидрологические наблюдения». Из Москвы пришла радиограмма: «Следовать в надводном положении в базу через Цусимский пролив», и лодка двинулась в путь под эскортом американских кораблей. Они шли в 2-3 кабельтовых от нее, было видно, что лодку фотографируют и, возможно, даже снимают для телевидения. Подобное в те времена считалось настоящим позором. «Конвой» сопровождал С-390 даже в Японском море и оставил подлодку только когда до границ Союза было уже недалеко.
Пахать цепью морское дно
Было это, если не изменяет память, году в 1964-м. Чтобы не простаивать во льдах, наши подлодки, обычно стоявшие в Магадане, на зиму переходили на Камчатку. Пришла туда и С-390. И вот в один из дней ее экипаж отрабатывал задачи в одном из полигонов. Притом лодка как-то странно вела себя при плавании под водой. То она шла нормально на заданной глубине, то вдруг дифферент шел на нос, и лодка начинала проваливаться на глубину, то неожиданно нарастал дифферент на корму.
Вначале, как водится, ругали боцмана и по неписаной традиции даже били его валенком по голове. Затем начинали его учить (?!), как надо управлять горизонтальными рулями, чтобы держать заданную глубину. Надо отдать должное боцману, а был он мастером своего дела, он, стиснув зубы, выдержал это оскорбление, но понять, почему лодка продолжает вести себя так странно, все равно не мог.
Потом за управление рулями сел уже заместитель командира бригады и попытался «учить» боцмана. Сначала все шло хорошо, но только он с усмешкой произнес: «Ну, боцман, понял, как надо? Вот так и держи», лодка начала «клевать носом»…
Так, ничего не понимая, и проплавали весь день. Вечером лодка всплыла в надводное положение и пошла в Авачинскую бухту, но дойти не успела, как объявили: «Всем судам! Угроза цунами». По этой команде все корабли и суда должны были выходить из Авачинской бухты и становиться на якорь в открытом месте. Бросила якорь и С-390. Рядом стал и какой-то плавкран.
Когда угроза миновала, все стали сниматься с якорей. Первым это сделал плавкран. Тут увидели, что якорь зацепил одной из лап чью-то цепь, и просигналили на С-390: «Случайно не ваша?» – «Нет, не наша. Но вы ее подержите у себя, может, за нее с кого-то бутылку получите». Лодка запустила свои дизеля и дала ход. Не тут-то было: за собой она потянула плавкран. Стало ясно, что обнаруженная цепь действительно принадлежит С-390. Но как это могло быть, ведь якорь лодки вошел в клюз чисто?! А с плавкрана, между тем, уже кричали: «Когда бутылку поставите?» Долго разбирались, пока поняли, что произошло. А произошло следующее…
Через прогнившее днище цепного ящика якорь-цепь С-390 провалилась и тащилась все это время за лодкой в виде большой 100-метровой петли (коренной конец цепи был прочно закреплен на жвака-галсе). Эту петлю и зацепил плавкран, выбирая свой якорь. Тогда же стало ясно, почему так странно вела себя С-390 в полигоне. Когда морское дно было чистым, лодка шла спокойно, когда же цепь зацеплялась за камень или же другое препятствие на грунте, она «клевала носом».
Этот случай свидетельствовал о неудовлетворительном состоянии корпуса не только С-390, но и подобных ей лодок. Вскоре на всех их по этой причине ограничили глубину погружения до 90-100 метров. Золотой век кораблей 613 проекта заканчивался.