Истории
Вигиланты: народный закон
Цитата Колмена как нельзя лучше характеризует деятельность первых вигилантов. Для начала давайте разберемся, кто это такие. В словаре приводится следующее определение:
Вигиланты — это персоны, целью которых является поиск и преследование лиц, обвиняемых в настоящих или вымышленных преступлениях и не получивших заслуженного наказания.
Грубо говоря, вигилант — доброволец, деятельность которого направлена на восстановление справедливости, в обход всех правовых процедур. Однако на поиске и поимке его деятельность не заканчивалась: чаще всего вигиланты не просто отлавливали преступников, но и предавали их суду, что автоматически ставило их по другую сторону закона. Впрочем, в то время, когда собирались их первые Комитеты, иного выбора у вигилантов просто не было.
Самым ярким примером вигиланта может послужить хорошо знакомый всем Робин Локсли, он же — Робин Гуд. Один из самых популярных героев средневековых английских баллад, Робин вместе со своими друзьями — такими же благородными разбойниками, как и он сам — грабил богачей, раздавая незаконно нажитые ими деньги беднякам. Ему противостояли представители власти: шериф Ноттингемский и сэр Гай Гисборн. Робина считали то йоменом — свободным крестьянином, то несправедливо обездоленным дворянином. Сути это не меняет: вряд ли кто-то из ныне живущих (а тем более из современников баллад о защитнике бедных) способен назвать знаменитого лучника из Шервудского леса преступником. Но если Робин Гуд — всего лишь персонаж из баллады, прототип которого затерялся в веках, то существовали еще десятки и сотни тех, кто принял эстафету справедливости от «лесного брата».
Фемические суды
Типичными вигилантами были участники фемических судов, зародившихся в XII-XIII веках в Вестфалии, и широко распространившихся по всей Германии. «Свободный суд», фрейгерихт, возглавляли императорские судьи, кои призывали в свои ряды некоторое число жителей округа, заинтересованного в разрешении спорной ситуации. Количество этих людей, называемых шёффенами, варьировалось от 7 до 100 человек, а в отдельных случаях доходило и до 800 участников, каждый из которых соблюдал строгую клятву. По сути, они являлись потенциальными исполнителями приговора, и были весьма уважаемыми людьми. Кроме судей, в обязательном порядке присутствовал писец, ответственный за ведение протокола, и председатель, он же фрейрихтер, на чьем столе всегда лежали веревка и меч.
В XIII веке рядом с фрейгерихтами появляются фемгерихты. Они вступали в игру в том случае, если подсудимый уклонялся от явки на судебное заседание. Если фрейгерихты судили открыто, то заседание фемгерихта всегда было тайным, полумистическим. Никто из посторонних не знал о том, какой преступнику вынесен приговор, и когда (и как) он будет приведен в исполнение. Впрочем, великой тайны это все же не представляло: обе разновидности фемического суда выносили только два вида приговора: казнь, или изгнание из города. У фема имелся свой Кодекс, хранившийся в Дортмунде, там же размещался Генеральный капитул тайного закрытого трибунала, куда осужденный мог подать апелляцию. Фемы не судили детей и женщин, язычников и евреев, дворян, имеющих титул и представителей духовенства.
Приговор, вынесенный фемическим судом, не имел срока давности. По мере усиления влияния этого органа и увеличения почтения к нему жителей Германии, число шёффенов только росло. После вынесения приговора фем назначал оплату за приведение его в исполнение, и шёффен, которому поручили наказать преступника, отправлялся на его поиски. Чаще всего судили за изнасилование, святотатство, убийство и воровство, но история говорит, что еретиков шёффены преследовали особенно яро, и Папа Римский весьма благосклонно относился к фемическим судам.
Фемические суды пользовались популярностью среди населения ровно до тех пор, пока и в эту структуру не проникла ржавчина произвола и коррупции. К XV веку жалоб набралось столько, что от этой формы судейства пришлось отказаться. Однако формально фемы существовали до 1811 года — в этом году французское правительство официально распустило последний из них.
Комитет самообороны
Перенесемся в XIX век, в Калифорнию. В то время там бушевала одна из самых страшных эпидемий — золотая лихорадка, унесшая столько жизней, что и не счесть. В Сан-Франциско стекались не только добропорядочные искатели сокровищ, решившие подправить семейный бюджет, но и всякого рода сброд, для которого потенциальная добыча была стократ важнее чужой жизни. Отчаянные авантюристы, скрывающиеся от властей, люди с буйным нравом, попадая в суровые условия, решили установить свои порядки. В итоге уже через 8 месяцев с момента избрания органы власти в Сан-Франциско пришли в ужасное состояние. Большая часть постов была занята выходцами из австралийских каторжных колоний и прочими головорезами, так что ни о каком законе и речи не могло идти. Казна города «распиливалась» без всякой отчетности, а полиция, получая от преступников в законе свою долю, не чинила им никаких препятствий. В феврале 1851 года, когда в городе произошло особенно дерзкое ограбление, чаша терпения горожан переполнилась, и они пришли на площадь, в количестве 5000 человек.
«Мэр, палач и законы – это мы! – кричали они. – Судьи ещё не повесили ни одного человека в Калифорнии!». По ходу собрания сформировался первый Комитет вигилантов, состоявший из 14 человек. Этим составом было проведено и первое судебное заседание, по результатам которого одного осужденного повесили, а со второго сняли обвинения и отпустили. Оба решения были приведены в исполнение незамедлительно.
Прошло совсем немного времени, и городские власти, ошарашенные своевольными поступками вигилантов, потребовали ареста девяти человек, которые принимали непосредственное участие в казни грабителя. Ответной акцией Комитета была публикация списка новоиспеченных вигилантов, подписавших устав образовавшейся организации, в котором значилось ни много, ни мало — 180 фамилий. Городской судья, поразмыслив, пошел на попятную: большинство из подписавшихся были уважаемыми людьми города, и их арест с последующим судебным процессом мог привести к народному восстанию. А Комитет времени не терял: вскоре число участников перевалило за 700 человек, которые развернули активную деятельность по задержанию преступников. Так, ими было арестовано более 90 человек, обвинявшихся в поджогах Сан-Франциско. Скорее всего, суд вигилантов был непредвзятым: больше 40 человек были оправданы, около 15 — высланы, один — выпорот, еще 15 переданы городским властям, и только трое повешены. Комитет провел на главенствующие городские посты людей, в чьей честности у вигилантов не возникло сомнений: они приняли на себя должности мэра, прокурора и судебного исполнителя. После того, как добровольцы убедились в тишине и спокойствии, установившихся в городе, Комитет принял решение о самороспуске.
Но оказалось, что вигиланты поспешили. Несколько лет прошли в мире, перерыв пошел городу на пользу, но спустя пять лет, в 1856 году, Сан-Франциско взорвала очередная волна беспредела. Среди бела дня на улице был застрелен безоружный человек, помимо того — убит редактор местной газеты. И вновь звонит Калифорнийский пожарный колокол, созывая Комитет самообороны.
Горожане были возмущены. В первом случае адвокат умудрился предоставить дело так, что застреливший на улице человека мужчина всего-навсего защищался, и суд присяжных, несмотря на показания многочисленных свидетелей, оправдал убийцу. А тот, кто лишил жизни редактора, сделал это в отместку за публикацию своего уголовного прошлого (в «новой» жизни он являлся школьным попечителем), и благополучно спрятался в полицейском участке у своих влиятельных друзей. Люди были возмущены: одного убийцу собирались отпустить, а на защиту второго встала полиция!
Люди высыпали на улицы. Один из братьев в пламенной речи потребовал смертной казни через повешение. Толпа вокруг тюрьмы становилась всё гуще. Прибыли войска для усиления тюремной охраны. Мэр увещевал: «Предоставьте действовать закону. Справедливость будет восстановлена.
Но люди уже насмотрелись на справедливость. Они отказывались разойтись.
И. Стоун «Достойные моих гор»
И Комитет собрался в эту же ночь. На этот раз у него появился президент — Уильям Колмен, один из активистов предыдущего созыва. Он опубликовал в газете объявление следующего содержания:
Членов Комитета бдительности и добрых граждан просят прийти на собрание в дом №105 S на Сакраменто-стрит сегодня, в пятницу, в девять часов утра.
Уже к полудню более полутора тысяч человек вступили в ряды вигилантов. Через три дня это количество возросло до восьми тысяч. Каждый из участников получал порядковый номер, и впоследствии оказывался в одной из рот-сотен, где под началом избранного сотней командира проходил военную подготовку.
Вигиланты и граждане, разделяющие их взгляды, щедрой рукой вносили пожертвования в казну Комитета. На сумму, взятую из этих средств, был снят трехэтажный дом, который превратили в штаб-квартиру и серьезно укрепили рогожными мешками, набитыми песком — получилось восемь футов песчаного барьера, к которому добавились угловые пушки, и еще одна разместилась на крыше дома №41. В распоряжении вигилантов были конюшни с лошадьми для кавалерии и артиллерии, и фонд помощи с суммой более $ 70 000, средства из которого шли на нужды Комитета, в том числе — на покупку оружия для образовавшейся за несколько дней армии.
…Вскоре часть этой армии, 2500 тысячи вооруженных людей (не считая 15 тысяч зрителей), окружила тюрьму и выкатила вперед артиллерию. Надо отдать должное тюремному смотрителю: он не стал раздувать возникшую конфликтную ситуацию, и выдал убийцу вигилантам. Вскоре экипаж вернулся за вторым преступником. Обоих доставили в штаб. Там Комитет избрал 12 присяжных заседателей, и выделил подсудимым адвоката из числа участников — на выбор арестованных. В итоге убийцы были признаны виновными, и казнены через повешение. Впрочем, один из них заметил (и это отражено в протоколе судебного заседания), что доволен судопроизводством.
Этот процесс был только первой ласточкой. Почти месяц с момента сбора Комитет проводил расследования, судил и карал преступников. Большая часть была выслана из города (причем все транспортные расходы в случае необходимости Комитет брал на себя), убийц повесили. К этому времени официальные власти окончательно пришли в себя, и губернатор потребовал роспуска организации вигилантов, объявив осадное положение в городе. Но не тут-то было. Президент Франклин Пирс, к которому глава Сан-Франциско обратился за помощью, отказал губернатору, тем самым показав, что одобряет действия комитетчиков и не собирается им препятствовать. На том и остановились.
Когда Комитет решил, что в городе снова спокойно, вигиланты в очередной раз объявили о самороспуске. 4 июля, в День независимости США, комитетчики в «длинных, застегнутых по самое горло сюртуках, блестящих шляпах и с белыми шелковыми ленточками в левых петлицах, у командиров в ружейные стволы были воткнуты букетики цветов» маршировали под звуки оркестра. Несмотря на роспуск, вигиланты все же оказывали косвенное влияние на городскую власть: кандидаты из числа «своих» заняли наиболее важные должности, а над остальными были поставлены контролеры.
Судьба одного шерифа
Событиями в Калифорнии движение вигилантов не закончилось — наоборот, там оно взяло свое начало и распространилось по стране. Тому может послужить примером история шерифа Генри Пламмера, который настолько прославился своей жестокостью, что еще долго служил прообразом негодяя в вестернах.
Что можно сказать об этом человеке, основываясь на свидетельствах его современников? Беспощадный, беспринципный, но при всем этом невероятно везучий. Жестокий настолько, что, когда шахтер застал его в постели с собственной женой, Пламмер хладнокровно застрелил обманутого мужа. Убийца был осужден на 10 лет, но, будучи близким другом губернатора, вышел на свободу уже через год. Устроился работать в бакалейную лавку, но мятущаяся натура не позволила ему долго пробыть честным приказчиком — терпения хватило на год. Поразмыслив, Пламмер решил, что самым прибыльным для него делом будет грабеж дилижансов, и вскоре уже примкнул к банде, «специализирующейся» в этом направлении. После очередного «дела» один из пассажиров дилижанса каким-то чудом выжил, и указал на Генри, как на одного из нападавших. Снова суд, но Фортуна словно ослепла: и показаний, дескать, недостаточно, да и вообще «вам привиделось». Пламмера отпускают. Выдержки хватает еще на год, по истечении которого он при свидетелях застрелил человека. И вот уже дело идет к виселице, но друзья (странно, как он вообще ухитрился обзавестись друзьями при таком образе жизни) подкупают его надсмотрщика, и устраивают товарищу побег.
Полиция ищет сбежавшего преступника, а он, не теряя времени, дает в газету объявление: мол, его вместе с подельниками схватили в штате Вашингтон и благополучно повесили. Естественно, розыск прекратился, а Пламмер с сообщниками сколотил новую банду и нашел свою «золотую жилу», причем практически в прямом смысле этого слова: он грабил дилижансы, с которыми старатели с золотых шахт отправляли зарплату своим семьям, не гнушался и самими шахтерами. Вскоре везучая банда выросла до сотни человек, и Пламмер ввел особую систему, по которой бандиты распознавали «своих», в том числе и кодовую фразу «Я невиновен». Учитывая размах, становится неудивительной скорая «заморозка» работы в шахтах штата Монтана: старатели больше не видели смысла спускаться за золотом, так как с огромной вероятностью Пламмер и компания присвоят его себе.
Горожане задали риторический вопрос: что делать? Одним из решений были выборы нового шерифа. Сказано — сделано, и вскоре подготовка к мероприятию шла полным ходом. Правда, кандидатов нашлось всего два: местный мясник, и… Генри Пламмер собственной персоной. Естественно, выборы он проиграл, но и новоиспеченный шериф на должности пробыл от силы пару недель: в первой же перестрелке бывшего мясника убили. На перевыборы явился всего один кандидат, который стал новым шерифом и рьяно принялся за «чистку». На городской площади была установлена виселица — на нее отправились грабители из конкурирующих банд, те же, кто успел и оказался достаточно сообразительным, покинули штат. Оказавшись полным хозяином района, Пламмер начал методично грабить золотые шахты, а всех, кто возмущался этим фактом, отправлял на ту же виселицу. В общей сложности за время пребывания на посту шериф повесил более ста человек.
Вигиланты снова встали на защиту городского спокойствия. В кратчайшие сроки был сформирован Комитет. Более трех десятков участников банды «невиновных» были повешены, а в феврале 1864 года 65 вигилантов взяли штурмом офис шерифа и арестовали Пламмера. Суд признал его виновным по всем пунктам, и приговорил к повешению. Шериф, пытаясь спасти свою жизнь, предлагал раскрыть местонахождение «общака» банды, сумма которого превышала $100 000 (по данным 2007 года это около $5 млн), но вигиланты отказались. И, кстати, где находятся деньги банды Пламмера, неизвестно до сих пор.
Сложно, да и бессмысленно говорить о том, были правы эти люди, или нет. Но в любом случае. мы можем поздравить себя с тем, что нам не пришлось жить во времена, где приходилось делать непростой выбор и отстаивать свою жизнь и покой столь суровыми методами, как пришлось вигилантам во времена золотой лихорадки в Калифорнии.
Вигиланты — это персоны, целью которых является поиск и преследование лиц, обвиняемых в настоящих или вымышленных преступлениях и не получивших заслуженного наказания.
Грубо говоря, вигилант — доброволец, деятельность которого направлена на восстановление справедливости, в обход всех правовых процедур. Однако на поиске и поимке его деятельность не заканчивалась: чаще всего вигиланты не просто отлавливали преступников, но и предавали их суду, что автоматически ставило их по другую сторону закона. Впрочем, в то время, когда собирались их первые Комитеты, иного выбора у вигилантов просто не было.
Самым ярким примером вигиланта может послужить хорошо знакомый всем Робин Локсли, он же — Робин Гуд. Один из самых популярных героев средневековых английских баллад, Робин вместе со своими друзьями — такими же благородными разбойниками, как и он сам — грабил богачей, раздавая незаконно нажитые ими деньги беднякам. Ему противостояли представители власти: шериф Ноттингемский и сэр Гай Гисборн. Робина считали то йоменом — свободным крестьянином, то несправедливо обездоленным дворянином. Сути это не меняет: вряд ли кто-то из ныне живущих (а тем более из современников баллад о защитнике бедных) способен назвать знаменитого лучника из Шервудского леса преступником. Но если Робин Гуд — всего лишь персонаж из баллады, прототип которого затерялся в веках, то существовали еще десятки и сотни тех, кто принял эстафету справедливости от «лесного брата».
Фемические суды
Типичными вигилантами были участники фемических судов, зародившихся в XII-XIII веках в Вестфалии, и широко распространившихся по всей Германии. «Свободный суд», фрейгерихт, возглавляли императорские судьи, кои призывали в свои ряды некоторое число жителей округа, заинтересованного в разрешении спорной ситуации. Количество этих людей, называемых шёффенами, варьировалось от 7 до 100 человек, а в отдельных случаях доходило и до 800 участников, каждый из которых соблюдал строгую клятву. По сути, они являлись потенциальными исполнителями приговора, и были весьма уважаемыми людьми. Кроме судей, в обязательном порядке присутствовал писец, ответственный за ведение протокола, и председатель, он же фрейрихтер, на чьем столе всегда лежали веревка и меч.
В XIII веке рядом с фрейгерихтами появляются фемгерихты. Они вступали в игру в том случае, если подсудимый уклонялся от явки на судебное заседание. Если фрейгерихты судили открыто, то заседание фемгерихта всегда было тайным, полумистическим. Никто из посторонних не знал о том, какой преступнику вынесен приговор, и когда (и как) он будет приведен в исполнение. Впрочем, великой тайны это все же не представляло: обе разновидности фемического суда выносили только два вида приговора: казнь, или изгнание из города. У фема имелся свой Кодекс, хранившийся в Дортмунде, там же размещался Генеральный капитул тайного закрытого трибунала, куда осужденный мог подать апелляцию. Фемы не судили детей и женщин, язычников и евреев, дворян, имеющих титул и представителей духовенства.
Приговор, вынесенный фемическим судом, не имел срока давности. По мере усиления влияния этого органа и увеличения почтения к нему жителей Германии, число шёффенов только росло. После вынесения приговора фем назначал оплату за приведение его в исполнение, и шёффен, которому поручили наказать преступника, отправлялся на его поиски. Чаще всего судили за изнасилование, святотатство, убийство и воровство, но история говорит, что еретиков шёффены преследовали особенно яро, и Папа Римский весьма благосклонно относился к фемическим судам.
Фемические суды пользовались популярностью среди населения ровно до тех пор, пока и в эту структуру не проникла ржавчина произвола и коррупции. К XV веку жалоб набралось столько, что от этой формы судейства пришлось отказаться. Однако формально фемы существовали до 1811 года — в этом году французское правительство официально распустило последний из них.
Комитет самообороны
Перенесемся в XIX век, в Калифорнию. В то время там бушевала одна из самых страшных эпидемий — золотая лихорадка, унесшая столько жизней, что и не счесть. В Сан-Франциско стекались не только добропорядочные искатели сокровищ, решившие подправить семейный бюджет, но и всякого рода сброд, для которого потенциальная добыча была стократ важнее чужой жизни. Отчаянные авантюристы, скрывающиеся от властей, люди с буйным нравом, попадая в суровые условия, решили установить свои порядки. В итоге уже через 8 месяцев с момента избрания органы власти в Сан-Франциско пришли в ужасное состояние. Большая часть постов была занята выходцами из австралийских каторжных колоний и прочими головорезами, так что ни о каком законе и речи не могло идти. Казна города «распиливалась» без всякой отчетности, а полиция, получая от преступников в законе свою долю, не чинила им никаких препятствий. В феврале 1851 года, когда в городе произошло особенно дерзкое ограбление, чаша терпения горожан переполнилась, и они пришли на площадь, в количестве 5000 человек.
«Мэр, палач и законы – это мы! – кричали они. – Судьи ещё не повесили ни одного человека в Калифорнии!». По ходу собрания сформировался первый Комитет вигилантов, состоявший из 14 человек. Этим составом было проведено и первое судебное заседание, по результатам которого одного осужденного повесили, а со второго сняли обвинения и отпустили. Оба решения были приведены в исполнение незамедлительно.
Прошло совсем немного времени, и городские власти, ошарашенные своевольными поступками вигилантов, потребовали ареста девяти человек, которые принимали непосредственное участие в казни грабителя. Ответной акцией Комитета была публикация списка новоиспеченных вигилантов, подписавших устав образовавшейся организации, в котором значилось ни много, ни мало — 180 фамилий. Городской судья, поразмыслив, пошел на попятную: большинство из подписавшихся были уважаемыми людьми города, и их арест с последующим судебным процессом мог привести к народному восстанию. А Комитет времени не терял: вскоре число участников перевалило за 700 человек, которые развернули активную деятельность по задержанию преступников. Так, ими было арестовано более 90 человек, обвинявшихся в поджогах Сан-Франциско. Скорее всего, суд вигилантов был непредвзятым: больше 40 человек были оправданы, около 15 — высланы, один — выпорот, еще 15 переданы городским властям, и только трое повешены. Комитет провел на главенствующие городские посты людей, в чьей честности у вигилантов не возникло сомнений: они приняли на себя должности мэра, прокурора и судебного исполнителя. После того, как добровольцы убедились в тишине и спокойствии, установившихся в городе, Комитет принял решение о самороспуске.
Но оказалось, что вигиланты поспешили. Несколько лет прошли в мире, перерыв пошел городу на пользу, но спустя пять лет, в 1856 году, Сан-Франциско взорвала очередная волна беспредела. Среди бела дня на улице был застрелен безоружный человек, помимо того — убит редактор местной газеты. И вновь звонит Калифорнийский пожарный колокол, созывая Комитет самообороны.
Горожане были возмущены. В первом случае адвокат умудрился предоставить дело так, что застреливший на улице человека мужчина всего-навсего защищался, и суд присяжных, несмотря на показания многочисленных свидетелей, оправдал убийцу. А тот, кто лишил жизни редактора, сделал это в отместку за публикацию своего уголовного прошлого (в «новой» жизни он являлся школьным попечителем), и благополучно спрятался в полицейском участке у своих влиятельных друзей. Люди были возмущены: одного убийцу собирались отпустить, а на защиту второго встала полиция!
Люди высыпали на улицы. Один из братьев в пламенной речи потребовал смертной казни через повешение. Толпа вокруг тюрьмы становилась всё гуще. Прибыли войска для усиления тюремной охраны. Мэр увещевал: «Предоставьте действовать закону. Справедливость будет восстановлена.
Но люди уже насмотрелись на справедливость. Они отказывались разойтись.
И. Стоун «Достойные моих гор»
И Комитет собрался в эту же ночь. На этот раз у него появился президент — Уильям Колмен, один из активистов предыдущего созыва. Он опубликовал в газете объявление следующего содержания:
Членов Комитета бдительности и добрых граждан просят прийти на собрание в дом №105 S на Сакраменто-стрит сегодня, в пятницу, в девять часов утра.
Уже к полудню более полутора тысяч человек вступили в ряды вигилантов. Через три дня это количество возросло до восьми тысяч. Каждый из участников получал порядковый номер, и впоследствии оказывался в одной из рот-сотен, где под началом избранного сотней командира проходил военную подготовку.
Вигиланты и граждане, разделяющие их взгляды, щедрой рукой вносили пожертвования в казну Комитета. На сумму, взятую из этих средств, был снят трехэтажный дом, который превратили в штаб-квартиру и серьезно укрепили рогожными мешками, набитыми песком — получилось восемь футов песчаного барьера, к которому добавились угловые пушки, и еще одна разместилась на крыше дома №41. В распоряжении вигилантов были конюшни с лошадьми для кавалерии и артиллерии, и фонд помощи с суммой более $ 70 000, средства из которого шли на нужды Комитета, в том числе — на покупку оружия для образовавшейся за несколько дней армии.
…Вскоре часть этой армии, 2500 тысячи вооруженных людей (не считая 15 тысяч зрителей), окружила тюрьму и выкатила вперед артиллерию. Надо отдать должное тюремному смотрителю: он не стал раздувать возникшую конфликтную ситуацию, и выдал убийцу вигилантам. Вскоре экипаж вернулся за вторым преступником. Обоих доставили в штаб. Там Комитет избрал 12 присяжных заседателей, и выделил подсудимым адвоката из числа участников — на выбор арестованных. В итоге убийцы были признаны виновными, и казнены через повешение. Впрочем, один из них заметил (и это отражено в протоколе судебного заседания), что доволен судопроизводством.
Этот процесс был только первой ласточкой. Почти месяц с момента сбора Комитет проводил расследования, судил и карал преступников. Большая часть была выслана из города (причем все транспортные расходы в случае необходимости Комитет брал на себя), убийц повесили. К этому времени официальные власти окончательно пришли в себя, и губернатор потребовал роспуска организации вигилантов, объявив осадное положение в городе. Но не тут-то было. Президент Франклин Пирс, к которому глава Сан-Франциско обратился за помощью, отказал губернатору, тем самым показав, что одобряет действия комитетчиков и не собирается им препятствовать. На том и остановились.
Когда Комитет решил, что в городе снова спокойно, вигиланты в очередной раз объявили о самороспуске. 4 июля, в День независимости США, комитетчики в «длинных, застегнутых по самое горло сюртуках, блестящих шляпах и с белыми шелковыми ленточками в левых петлицах, у командиров в ружейные стволы были воткнуты букетики цветов» маршировали под звуки оркестра. Несмотря на роспуск, вигиланты все же оказывали косвенное влияние на городскую власть: кандидаты из числа «своих» заняли наиболее важные должности, а над остальными были поставлены контролеры.
Судьба одного шерифа
Событиями в Калифорнии движение вигилантов не закончилось — наоборот, там оно взяло свое начало и распространилось по стране. Тому может послужить примером история шерифа Генри Пламмера, который настолько прославился своей жестокостью, что еще долго служил прообразом негодяя в вестернах.
Что можно сказать об этом человеке, основываясь на свидетельствах его современников? Беспощадный, беспринципный, но при всем этом невероятно везучий. Жестокий настолько, что, когда шахтер застал его в постели с собственной женой, Пламмер хладнокровно застрелил обманутого мужа. Убийца был осужден на 10 лет, но, будучи близким другом губернатора, вышел на свободу уже через год. Устроился работать в бакалейную лавку, но мятущаяся натура не позволила ему долго пробыть честным приказчиком — терпения хватило на год. Поразмыслив, Пламмер решил, что самым прибыльным для него делом будет грабеж дилижансов, и вскоре уже примкнул к банде, «специализирующейся» в этом направлении. После очередного «дела» один из пассажиров дилижанса каким-то чудом выжил, и указал на Генри, как на одного из нападавших. Снова суд, но Фортуна словно ослепла: и показаний, дескать, недостаточно, да и вообще «вам привиделось». Пламмера отпускают. Выдержки хватает еще на год, по истечении которого он при свидетелях застрелил человека. И вот уже дело идет к виселице, но друзья (странно, как он вообще ухитрился обзавестись друзьями при таком образе жизни) подкупают его надсмотрщика, и устраивают товарищу побег.
Полиция ищет сбежавшего преступника, а он, не теряя времени, дает в газету объявление: мол, его вместе с подельниками схватили в штате Вашингтон и благополучно повесили. Естественно, розыск прекратился, а Пламмер с сообщниками сколотил новую банду и нашел свою «золотую жилу», причем практически в прямом смысле этого слова: он грабил дилижансы, с которыми старатели с золотых шахт отправляли зарплату своим семьям, не гнушался и самими шахтерами. Вскоре везучая банда выросла до сотни человек, и Пламмер ввел особую систему, по которой бандиты распознавали «своих», в том числе и кодовую фразу «Я невиновен». Учитывая размах, становится неудивительной скорая «заморозка» работы в шахтах штата Монтана: старатели больше не видели смысла спускаться за золотом, так как с огромной вероятностью Пламмер и компания присвоят его себе.
Горожане задали риторический вопрос: что делать? Одним из решений были выборы нового шерифа. Сказано — сделано, и вскоре подготовка к мероприятию шла полным ходом. Правда, кандидатов нашлось всего два: местный мясник, и… Генри Пламмер собственной персоной. Естественно, выборы он проиграл, но и новоиспеченный шериф на должности пробыл от силы пару недель: в первой же перестрелке бывшего мясника убили. На перевыборы явился всего один кандидат, который стал новым шерифом и рьяно принялся за «чистку». На городской площади была установлена виселица — на нее отправились грабители из конкурирующих банд, те же, кто успел и оказался достаточно сообразительным, покинули штат. Оказавшись полным хозяином района, Пламмер начал методично грабить золотые шахты, а всех, кто возмущался этим фактом, отправлял на ту же виселицу. В общей сложности за время пребывания на посту шериф повесил более ста человек.
Вигиланты снова встали на защиту городского спокойствия. В кратчайшие сроки был сформирован Комитет. Более трех десятков участников банды «невиновных» были повешены, а в феврале 1864 года 65 вигилантов взяли штурмом офис шерифа и арестовали Пламмера. Суд признал его виновным по всем пунктам, и приговорил к повешению. Шериф, пытаясь спасти свою жизнь, предлагал раскрыть местонахождение «общака» банды, сумма которого превышала $100 000 (по данным 2007 года это около $5 млн), но вигиланты отказались. И, кстати, где находятся деньги банды Пламмера, неизвестно до сих пор.
Сложно, да и бессмысленно говорить о том, были правы эти люди, или нет. Но в любом случае. мы можем поздравить себя с тем, что нам не пришлось жить во времена, где приходилось делать непростой выбор и отстаивать свою жизнь и покой столь суровыми методами, как пришлось вигилантам во времена золотой лихорадки в Калифорнии.