— Ведь это неправда, что ты умираешь? — спросила Аманда.

— Врач позволил мне пожить до вторника, — ответила Лаура.

— Но сегодня суббота. Ты это серьёзно? — изумилась Аманда.

— Не знаю, насколько все это серьёзно, но то, что сегодня суббота, — это точно, — ответила Лаура.

— Смерть — это всегда серьёзно, — сказала Аманда.

— А я и не говорила, что собираюсь умирать. Скорее всего, я больше не буду Лаурой, а стану чем-то другим. Может, каким-нибудь животным. Видишь ли, если человек не очень достойно прожил свою жизнь, то он перевоплощается в какой-нибудь организм более низкого уровня развития. А я, если подумать, прожила не очень-то достойно. Я бывала мелочной, нечестной, мстительной и всякое такое, когда обстоятельства тому сопутствовали.

— Обстоятельства никогда не сопутствуют ничему подобному, — поспешно проговорила Аманда.

— Может, тебе это не понравится, но я скажу, — заметила Лаура, — что Эгберт является обстоятельством, которое в полной мере сопутствует тому, чтобы человек был таким. Ты за ним замужем — это дело другое. Ты поклялась любить его, почитать и терпеть. Я же ничего подобного не обещала.

— Не понимаю, чем провинился Эгберт, — протестующе заявила Аманда.

— О, я бы сказала, что вина полностью лежит на мне, — бесстрастно призналась Лаура. — Он служил лишь оправдывающим обстоятельством. Он, например, устроил пренеприятную сцену, когда я на днях вывела щенков колли на прогулку.

— Они гонялись за его пеструшками и согнали двух куриц с насеста и к тому же носились по клумбам. Ты же знаешь, что он без ума от своих куриц и от своего сада.

— Как бы там ни было, ему не нужно было целый вечер только об этом и говорить, а потом он сказал: «Не будем больше об этом», и как раз тогда, когда мне стал нравиться весь этот разговор. Вот когда во мне пробудилась мстительность, — прибавила Лаура и довольно хихикнула, не обнаруживая раскаяния. — На следующий день после этого происшествия со щенками я направила все его семейство пеструшек в сарай, где он хранит семена для рассады.

— Как ты могла! — воскликнула Аманда.

— Это вышло очень просто, — ответила Лаура. — Две курицы, правда, притворились, будто в ту минуту собирались класть яйца, но я была непреклонна.

— А мы думали, что они забрели туда случайно!

— Вот видишь, — продолжала Лаура, — у меня действительно есть кое-какие основания полагать, что я перевоплощусь в какой-нибудь организм более низкого уровня. Я стану каким-нибудь животным. С другой стороны, я была по-своему неплохим человеком, поэтому полагаю, что могу рассчитывать на то, что стану каким-нибудь хорошим животным, стройным и подвижным, любящим позабавиться. Например, выдрой.

— Не могу представить тебя выдрой, — сказала Аманда.

— Ну уж если такой пошёл разговор, то не думаю, что ты можешь представить меня ангелом, — заметила Лаура.

Аманда ничего на это не сказала. Такого представить она действительно не могла.

— Лично мне кажется, что быть выдрой совсем неплохо, — продолжала Лаура. — Ешь себе лосося круглый год, а какое это удовольствие — осознавать, что ты можешь в любую минуту притащить домой форель, вместо того чтобы часами стоять с удочкой, дожидаясь, пока она соизволит клюнуть на муху, которой ты её дразнишь. И потом, эта стройная изящная фигура…

— Подумай о подстерегающих выдру опасностях, — перебила её Аманда. — Как это ужасно — быть преследуемым, травимым и в конце концов загнанным до смерти!

— Скорее, это забавно — наблюдать со стороны вместе с твоими соседями за преследователями, и уж во всяком случае никак не хуже, чем весь этот процесс умирания с субботы до вторника, дюйм за дюймом. А потом я могла бы превратиться во что-нибудь ещё. Если бы я была относительно хорошей выдрой, то, думаю, я могла бы снова принять человеческий облик, возможно, довольно примитивный. Думаю, я могла бы стать маленьким обнажённым смуглым мальчиком-нубийцем.

— Лучше бы ты была серьёзной, — вздохнула Аманда. — Подумай же об этом, если ты собираешься жить до вторника.

Лаура, однако, умерла в понедельник.

— Так это некстати, — посетовала Аманда своему дядюшке, сэру Лалуорту Куэйну. — Я пригласила довольно много гостей поиграть в гольф и порыбачить, да и рододендроны сейчас особенно хороши.

— Лаура всегда была невнимательна к другим, — сказал сэр Лалуорт. — Она и родилась в праздники, когда у нас гостил посол, который терпеть не может младенцев.

— У нее были просто безумные идеи, — заметила Аманда. — Не знаешь, в её семье никто не страдал сумасбродством?

— Сумасбродством? Нет, ничего такого я не слышал. Её отец живёт в западной части Кенсингтона, но мне кажется, во всем прочем он нормален.

— Ей пришла в голову идея, будто она перевоплотится в выдру, — сказала Аманда.

— С этими идеями перевоплощения сталкиваешься так часто, даже среди тех, кто живёт на западе, — заметил сэр Лалуорт, — что трудно назвать их сумасбродными. А Лаура в жизни была человеком настолько непредсказуемым, что мне бы не хотелось делать какие-то определённые выводы насчёт того, что она может поделывать в загробной жизни.

— Ты думаешь, она действительно могла перевоплотиться в какое-нибудь животное? — спросила Аманда. Она была из тех, кто предпочитает составлять собственное мнение, исходя из позиции окружающих.

И тут в комнату вошёл Эгберт. Глядя на него, можно было предположить, что он опечален не только кончиной Лауры.

— Кто-то разделался с четырьмя моими пеструшками, — объявил он. — С теми самыми, которые должны были отправиться в пятницу на выставку. Одну из них утащили и съели прямо посреди моей новой клумбы с гвоздиками, на которую у меня ушло столько сил и денег. Для нападения были выбраны моя лучшая клумба и лучшие птицы. Кажется, что тот зверь, который совершил это преступление, знал, как за короткое время нанести больший урон.

— Ты думаешь, это лиса? — спросила Аманда.

— Больше похоже на хорька, — предположил сэр Лалуорт.

— Ни то, ни другое, — произнёс Эгберт, — повсюду остались следы перепончатых лап, и они привели нас к ручью, что течёт в нижней части сада. Скорее всего, это выдра.

Аманда быстро украдкой взглянула на сэра Лалуорта.

Эгберт был слишком взволнован, чтобы оставаться на завтрак, и тотчас же отправился проследить за тем, как укрепляются

ограждения вокруг курятника.

— Мне кажется, она могла подождать хотя бы до окончания похорон, — обиженным тоном произнесла Аманда.

— Что поделать, это ведь её похороны, — отозвался сэр Лалуорт. — Вот вам пример того, как далеко можно зайти, выказывая неуважение к собственным останкам.

Несмотря на то, что приходскому священнику были переданы некоторые суммы на помин души покойницы, преступление свершилось и на следующий день. В то время, когда вся семья присутствовала на траурной церемонии, были убиты все оставшиеся в живых пеструшки. При отступлении мародёр, казалось, старался пробежать по всем цветочным клумбам, однако пострадали и клубничные грядки в нижнем саду.

— Пущу-ка я в сад собак, которые охотятся на выдр, и сделаю это как можно скорее, — беспощадно проговорил Эгберт.

— Ни в коем случае! Об этом и думать забудь! — воскликнула Аманда.-То есть я хочу сказать, это не поможет, так скоро после похорон…

— Это необходимо сделать, — сказал Эгберт. — Если уж выдра взялась за это дело, она не остановится.

— Может, теперь она отправится куда-нибудь в другое место, поскольку здесь больше нет птиц, — предположила Аманда.

— Может показаться, что ты хочешь защитить этого зверя, — сказал Эгберт.

— В последнее время в ручье было так мало воды, — возразила Аманда, — вряд ли будет честно охотиться за животным, когда у него так мало шансов на спасение.

— Боже праведный! — вскипел Эгберт. — О чести ли сейчас думать! Я хочу, чтобы это животное как можно скорее убили.

Даже противодействия со стороны Аманды поубавилось, когда в следующее воскресенье, во время службы в церкви, выдра пробралась в дом, вытащила из погреба пол-лосося и растерзала его, усеяв чешуйками персидский ковёр в кабинете Эгберта.

— Скоро она будет прятаться под нашими кроватями и кусать нас за пятки, — сказал Эгберт. И насколько Аманда знала эту конкретную выдру, она чувствовала, что подобная возможность не исключается.

Вечером, в канун того дня, который был назначен для охоты, Аманда целый час бродила в одиночестве вдоль берегов ручья, производя то, что ей казалось собачьим лаем. Те, кому довелось услышать это представление, милосердно сочли, что это она, готовясь к предстоящему выступлению на деревенском празднике, пытается имитировать голоса животных, обитающих на ферме.

О результатах прошедшего днем спортивного состязания ей сообщила её приятельница и соседка Аврора Баррит.

— Жаль, что ты не выходила из дому. Мы отлично провели время. Мы её сразу же нашли — в пруду, в нижней части твоего сада.

— Вы… убили её? — спросила Аманда.

— Пожалуй. Замечательный экземпляр, притом самка. Она довольно больно укусила твоего мужа, когда тот пытался преследовать её. Бедное животное, мне так жаль его. Когда его убивали, у него был такой человеческий взгляд. Можешь считать, что я говорю глупости, но знаешь, кого мне напомнил этот взгляд? Дорогая моя, что с тобой?

Когда Аманда немного оправилась от нервного потрясения, Эгберт вывез её в долину Нила, чтобы она выздоровела окончательно. Перемена обстановки быстро помогла ей восстановить умственное и душевное равновесие. Проделки предприимчивой выдры, предпочитавшей разнообразить своё меню, теперь рассматривались в должном свете. Всегда отличавшаяся спокойным нравом, Аманда сделалась такой же, какой была прежде. Даже поток проклятий, изрыгаемых её мужем, переодевавшимся в соседней комнате, не мог нарушить её безмятежного спокойствия в тот вечер, когда она в ленивой позе сидела перед туалетным столиком в одной каирской гостинице, хотя слова, которые он произносил, обыкновенно не входили в его словарный запас.

— В чем дело? Что случилось? — с веселым любопытством спросила она.

— Этот зверёныш выбросил все мои чистые рубашки в ванну! Ну, погоди, доберусь я до тебя…

— Что ещё за звереныш? — поинтересовалась Аманда, подавляя желание рассмеяться. Выражая своё негодование, Эгберт в отчаянии прибегал к совершенно неподходящим выражениям.

— Это зверёныш в обличье обнажённого смуглого мальчика-нубийца, — бушевал Эгберт.

С той минуты Аманда серьёзно болеет. Источник